«Обманчивая реальность» - Нора Робертс. «Обманчивая реальность» Нора Робертс Обманчивая реальность

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Нора Робертс
Обманчивая реальность

И дух Цезаря воскликнет: «Пришла ваша погибель!» – и пойдет войной.

В. Шекспир. «Юлий Цезарь»

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «Смерть».

«Откровение Святого Иоанна Богослова»

Delusion in Death

© Nora Roberts, 2012. This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

© Бушуева Т., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

1

После убийственного дня на работе ничто так не греет душу, как «счастливый час» в питейном заведении. Основными завсегдатаями бара «Виски с содовой» в Нижнем Вест-Сайде были «белые воротнички». Клерки всех мастей регулярно наведывались сюда из-за дешевой выпивки и сомнительных рисовых колобков, поглощая которые они жаловались друг другу на начальников или перемывали косточки коллегам.

Кстати, начальники тоже бывали здесь – забегали пропустить рюмку-другую, прежде чем вернуться в свои пафосные пригороды.

С половины пятого до шести вдоль барной стойки на высоких и низких табуретах восседали средней руки начальники, «админы», помощники и секретарши, что слетались сюда из своих крошечных кабинетиков. Некоторых занесло в бар, будто мощной приливной волной после кораблекрушения. Другие сами вышли на берег послушать последние сплетни. Третьим вообще ничего не было нужно – главное, в одиночку, на крохотном квадратике личного пространства, глушить стакан за стаканом.

К пяти часам бар уже гудел как улей. Бармены за стойкой и официантки в зале едва успевали обслуживать тех, для кого рабочий день уже закончился. Второй стакан за полцены, похоже, существенно улучшал настроение. На фоне царящего в заведении гула то и дело раздавались взрывы хохота, дружеская болтовня и ритуальные восклицания, предваряющие спаривание.

Папки с документами, отчеты, пропущенные звонки и письма – все мгновенно отодвигалось на второй план, стоило вам шагнуть в это царство теплого, нежного, золотистого света, звона бокалов и орешков к пиву за счет заведения.

Время от времени дверь распахивалась, впуская очередного посетителя, которому посчастливилось пережить еще один день нью-йоркских конторских будней. Вместе с входящим врывался прохладный осенний воздух и уличный шум. Затем снова становилось тепло, зал вновь наполнялся гулом и ярким светом.

Где-то в середине «счастливого часа» (полтора часа по «барному» времени) многие уже торопились вон. Дела, семья, предстоящее свидание – все это выталкивало посетителей за дверь, к метро, автобусам, поездам, такси. Те, кто оставался сидеть с друзьями и коллегами, обычно пропускали еще по бокалу, нежась в золотистом свете питейного заведения, прежде чем шагнуть под слепящие фонари или же, наоборот, в темноту.

Мейси Снайдер сидела за высоким столом размером чуть больше тарелки. Сидела не одна. Здесь же, тесно прижавшись друг к другу, расположились ее бойфренд Тревис, с которым она встречалась вот уже три месяца и двенадцать дней, ее подруга по работе Чи-Чи и приятель Тревиса по имени Брен. Мейси вот уже несколько недель буквально из кожи вон лезла, чтобы свести Чи-Чи и Брена. Было бы здорово дружить парами. Есть с кем развлечься, есть с кем поболтать. Вот и сейчас это была веселая, шумная компания, и Мейси среди них, пожалуй, выглядела самой счастливой.

Похоже, Чи-Чи и Брен понравились друг другу. Мейси видела это по их глазам, по их жестам. А так как Чи-Чи прислала ей две эсэмэски, тайком набранные под столом, ее версия подтвердилась.

К тому моменту, когда они заказали напитки по второму кругу, уже начали рождаться планы, а не продолжить ли вечер. Например, поужинать вместе еще где-нибудь.

Дав условный сигнал Чи-Чи, Мейси схватила сумочку.

– Мы вернемся, – сказала она и поднялась с места.

Лавируя между столиками, она прошла через зал, ругаясь себе под нос всякий раз, когда кто-то вставал из-за барной стойки и натыкался на нее плечом.

– Поживее! – весело выкрикнула она и взяла Чи-Чи за руку. Вместе они сбежали по узким ступенькам и пристроились к довольно короткой очереди, что вела в туалет.

– Что я тебе говорила! – завопила Мейси.

– Сама знаю. Ты говорила, что он просто душка, и даже показала его фотку. Но в жизни он еще симпатичнее. И такой смешной. Свидания вслепую обычно такой облом, но это – мечта поэта.

– Послушай, что мы сейчас сделаем. Давай уговорим их пойти в «Нино». Поужинаем там вместе, а потом разойдемся каждый в свою сторону. Тогда Брен сможет проводить тебя до дома, а ты – пригласить его к себе.

– Ну не знаю. – Чи-Чи задумчиво закусила нижнюю губу. Она всегда была страшной занудой в том, что касалось свиданий. Неудивительно, что у нее вот уже три месяца и двенадцать дней нет никакого бойфренда. – Не хотелось бы спешить.

– Можно подумать, тебя кто-то заставляет с ним спать. – Мейси театрально закатила глаза. – Предложи ему кофе или рюмочку на сон грядущий. Можешь немного с ним потискаться.

С этими словами она рванула в освободившуюся кабинку. Черт, так и описаться недолго.

– Когда он уйдет, пришли мне эсэмэску и расскажи все как было. В мельчайших подробностях.

Тем временем освободилась вторая кабинка. Чи-Чи шагнула к ней и пописала из солидарности с подругой.

– Может быть. Все зависит от того, как пройдет ужин. Вдруг он не захочет проводить меня до дома?

– Проводит. Куда он денется? Ведь ты сама сказала, что он просто душка. Разве я стала бы сводить тебя с каким-нибудь дураком? – Мейси подошла к раковине, шмыгнула носом, втягивая персиковый аромат жидкого мыла, а когда Чи-Чи присоединилась к ней, вся просияла:

– Если все получится, представляешь, как будет здорово? Тогда мы можем вместе ходить на свидания!

– Нет-нет, не думай, он мне нравится. Просто, когда парень мне симпатичен, я начинаю нервничать.

– Ты ему тоже понравилась.

– Ты уверена?

– На все сто, – успокоила Мейси подругу, причесывая перед зеркалом коротко стриженные светлые волосы. Чи-Чи тем временем подкрасила губы губной помадой. Черт, подумала Мейси, неожиданно разозлившись. Неужели ей весь вечер придется гладить всех по шерстке и ворковать приятные вещи?

– Ты ведь хорошенькая, умная и веселая, – сказала она, а про себя добавила: «Я с идиотами не вожусь». – Неудивительно, что ты ему понравилась. Господи, Чи-Чи, расслабься. Сколько можно строить из себя истеричку девственницу?

– Скажи честно, тебе хочется потрахаться или нет? – огрызнулась Мейси. Чи-Чи вытаращила на подругу глаза. – Я, можно сказать, из кожи вон лезла, чтобы организовать эту встречу, а теперь ты собралась все бездарно профукать.

– Я лишь…

– Черт! – Мейси потерла виски. – Кажется, у меня болит голова.

И, наверно, сильно, подумала Чи-Чи. Мейси никогда не говорила гадостей. А она и впрямь строит из себя истеричку девственницу. Пусть даже всего лишь чуть-чуть.

– У Брена такая чудная улыбка. – Чи-Чи встретилась с Мейси в зеркале взглядом. Ее глаза на фоне смуглой кожи казались ярко-зелеными. – Если он проводит меня домой, я, так и быть, приглашу его к себе.

– Ага, наконец-то ты заговорила.

Они вернулись в зал. Господи, как же здесь шумно! – с раздражением подумала Мейси. Гомон голосов, звяканье стаканов и тарелок, царапанье стульев о пол не облегчали ее страданий, скорее наоборот.

Может, не стоит больше пить?

Когда они шли мимо бара, кто-то на мгновение перегородил ей дорогу. Мейси раздраженно обернулась и хотела пихнуть нахала, но незнакомец уже пробормотал извинение и направился к выходу.

– Идиот, – за неимением лучшего прошипела она ему вдогонку. Он же, прежде чем шагнуть за дверь, обернулся и улыбнулся ей.

– Что-то не так?

– Пустяки. Просто меня толкнул один идиот.

– Кстати, как ты? Если голова сильно болит, могу дать таблетку. Всегда ношу с собой на всякий случай.

– В этом вся ты, – пробормотала Мейси, делая глубокий вдох. Хорошие друзья, напомнила она себе. Приятный вечер.

Она снова села за стол. Тревис тотчас взял ее за руку и подмигнул.

– Мы хотели бы поужинать у Нино, – объявила Мейси.

– А мы только что говорили о том, не пойти ли нам в «Тортилья Флэтс». У Нино нужно заранее заказывать столик, – напомнил ей Тревис.

– Не желаю есть всякую мексиканскую гадость. Если идти, то в какое-нибудь приличное место. А если нужно будет непременно заказывать напитки, то каждый заплатит за себя.

Тревис нахмурился, отчего между бровями залегла глубокая складка. Такое случалось всякий раз, стоило ей сказать какую-то глупость. Она же терпеть не могла, когда он так делал.

– До заведения Нино всего двенадцать кварталов. А мексиканский ресторанчик практически за углом.

Злая до такой степени, что у нее уже начали трястись руки, Мейси почти вплотную придвинула лицо к его лицу.

– Скажи, ты куда-то спешишь? Неужели нельзя в кои-то веки пойти туда, куда хочется мне?

– Ну а где, по-твоему, мы сейчас? Там, где хотелось выпить тебе.

Оба почти сорвались на крик; их пронзительные голоса влились в нестройный хор посетителей, что звучал вокруг них. Чувствуя, что у нее вот-вот разболится голова, Чи-Чи вопросительно посмотрела на Брена.

Брен сидел, тупо глядя в стакан, изобразив вместо улыбки злобный оскал, и что-то бормотал.

Нет, он был вовсе не душка. Он был противен, как и Тревис. Неприятен, уродлив. И мечтал лишь об одном – трахнуть ее. Скажи она ему «нет», он бы ее изнасиловал. Или, может, даже избил бы при первой же возможности. И Мейси наверняка в курсе, но она лишь посмеялась бы.

– Пошли вы оба знаете куда? – прошептала она. – Да нет, все трое.

– Прекрати таращиться на меня, урод! – взвизгнула Мейси. – Урод – вот ты кто!

Тревис стукнул кулаком по столу и прокричал:

– Заткни свою пасть!

– Я сказала, прекрати! – Схватив со стола вилку, Мейси с пронзительным визгом вогнала ее зубья в глаз Тревису.

Тот взвыл. Этот вой, казалось, пронзил мозг Чи-Чи насквозь. В следующую секунду Тревис вскочил и набросился на ее подругу.

И тогда разразился ад.

* * *

Лейтенант Ева Даллас стояла посреди моря крови и изуродованных тел. Всякий раз что-то новое, подумала она. Всякий раз что-то еще более ужасное, чем раньше, чего ни один коп не мог представить даже в страшном сне.

Даже для такого бывалого копа, как она, который только за последние три месяца в Нью-Йорке насмотрелся самых разных кошмаров, всегда найдется что-то такое, чего еще не было.

Тела, плавающие в лужах крови, в парах алкоголя и миазмах рвоты. Некоторые, подобно тряпичным куклам, повисли, переброшенные на барную стойку, либо словно омерзительные коты свернулись клубочком под поломанными столами. Весь пол в осколках битого стекла. Зловеще поблескивая, словно бриллианты, они украшали собой то, что осталось от столов и стульев, либо, перемазанные кровью, торчали из мертвых тел.

И еще смрад. Здесь было невозможно дышать. Еве тотчас вспомнилось одно старое фото военных времен, на котором было изображено поле боя. Ни одна из сторон не могла назвать себя победительницей.

Выколотые глаза, изуродованные лица, перерезанные горла, размозженные головы, из которых вытекли мозги. Все это напоминало войну – начатую и проигранную.

Несколько жертв были голыми или почти голыми. Кожа, словно у древних воинов, разрисована – правда не краской, а кровью.

Ева стояла, ожидая, когда пройдет первый шок. Такого с ней уже давно не было. Она обернулась – высокая, стройная, кареглазая – и посмотрела на участкового полицейского, который первым прибыл на место происшествия.

– Вам что-нибудь известно?

Заметив, что он дышит сквозь стиснутые зубы, Ева не стала его торопить.

– У нас с напарником был перерыв, и мы пошли перекусить в забегаловку на другой стороне улицы. Когда я вышел, то заметил молодую женщину. Она орала как резаная и, пятясь, выбиралась отсюда. Я бросился к ней, но она продолжала кричать.

– В котором часу это было?

– Перерыв у нас начался без пятнадцати шесть. Мы просидели там не более пяти минут, лейтенант.

– Хорошо, продолжайте.

– Женщина несла какую-то околесицу и указывала на дверь. Пока мой напарник ее успокаивал, я открыл дверь.

Полицейский умолк и прочистил горло.

– Я служу вот уже двадцать два года, лейтенант, но такое увидел впервые. Куда ни глянь – везде тела. Некоторые еще были живы. Они ползали, рыдали, стонали. Я тотчас же вызвал бригаду медиков. Оставить это в том виде, в каком я все здесь застал, было невозможно. Надо было спасать людей.

– Я поняла.

– Их было человек восемь-десять. Медиков. Прошу прощения, лейтенант, но точное количество я не запомнил. Им не позавидуешь. Некоторых они взялись спасать прямо здесь, а затем всех живых переправили в клинику Трайбека. Тогда же мы огородили место происшествия. Медики исследовали каждый уголок помещений. Мы также обнаружили людей в туалетах и на кухне.

– Вы смогли допросить хотя бы одного из тех, кто остался жив?

– У нас есть несколько имен. Те, что были в состоянии говорить, утверждали практически одно и то же. Что их пытались убить.

– Кто именно пытался?

– Все, кто был внутри.

– Хорошо. Пока не будем сюда никого пускать. – Она прошла с ним до двери.

Здесь она заметила свою помощницу. С Пибоди они расстались меньше часа назад. Ева осталась в управлении, доделать кое-какие бумажные дела. Она уже шагала к гаражу, мечтая, что еще полчаса, и она будет дома, когда ей позвонили.

По крайней мере, она догадалась отправить мужу эсэмэску и предупредить Рорка, что задерживается.

И вот так всегда.

Ева шагнула вперед, чтобы загородить собой вход в заведение. Нет, конечно, Пибоди – особа крепкая и сильная, несмотря на розовые ковбойские сапоги, радужные очки и несерьезный, короткий конский хвостик. Увы, то, что там, за дверью… Такое лучше не видеть. Такое не по силам даже матерому копу с двадцатилетним стажем.

– Почти успела, – сказала Пибоди. – По пути домой заглянула на рынок. Хотела порадовать МакНаба домашней едой.

С этими словами она помахала перед носом Евы небольшим пакетом:

– Хорошо, что я не успела домой. Кстати, что тут у нас?

– Ничего хорошего.

Веселого настроения Пибоди как не бывало. Лицо ее превратилось в каменную маску.

– Совсем-совсем ничего?

– Моли бога, что ты никогда не увидишь ничего хуже. Сплошные трупы, искромсанные на куски, порезанные, растерзанные, изуродованные. Запечатай-ка руки. – С этими словами она бросила напарнице баночку герметика, которую всегда носила с собой вместе с другими полезными вещами. – Поставь свою сумку и наберись мужества. Если почувствуешь, что тебя тошнит, быстро выйди на улицу. Там и без того уже все заблевано, не хватает нам для полного счастья еще и твоей рвоты. Кстати, внутри уже наследили, но без этого было нельзя. Нужно было попасть к тем, кто еще был жив, чтобы оказать первую помощь.

– Ладно, как-нибудь попробую.

– Сейчас увидим. – С этими словами Ева снова шагнула внутрь.

От нее не скрылось, как Пибоди сдавленно ахнула:

– Матерь Божья! Господи Иисусе!

– Что я тебе говорила?

– Но что здесь стряслось? Кто их так и за что?

– Именно это мы и пытаемся выяснить. У нас есть свидетельница. Поручаю тебе ее допросить.

– Никаких проблем, Даллас. Будет сделано.

– А что тебе еще остается? – Ева попыталась не выдать истинных чувств ни словом, ни взглядом. – Возьми у нее показания, задействуй Бакстера, Трухарта, Дженкинсона и Рейнеке. Чем больше рук, чем больше глаз, тем лучше. Навскидку здесь около восьмидесяти тел. Около десятка тех, кто остался жив, находятся в больнице. Еще я бы хотела видеть здесь Морриса, – добавила Ева, имея в виду главного судмедэксперта. – Разыщи владельца ресторана, а также любых работников, кто не вышел в сегодняшнюю смену. Сделай так, чтобы, так сказать, колеса закрутились побыстрее. После чего возвращайся ко мне и помоги отработать место преступления.

– Если ты уже говорила со свидетельницей, может, лучше начать с остальных. – Опасаясь, как бы ее не подвел желудок, Пибоди обвела взглядом помещение бара. – Ты же не сможешь здесь ничего сделать одна.

– Почему же? По телу за один раз. Начинай. Не тяни резину.

Оставшись одна, Ева постояла немного посреди кровавого побоища.

Высокая, в чуть поношенных армейских ботинках и хорошей кожаной куртке. Коротко стриженные волосы, с таким же золотистым отливом, как и карие глаза. На какое-то мгновение она плотно сжала губы, отгоняя от себя ужас и жалость, что исподтишка пытались проскользнуть в душу.

Тому, над кем она сейчас склонилась, жалость уже не нужна, как, впрочем, и ее ужас.

– Говорит лейтенант Ева Даллас, – начала она запись. – Визуальная оценка – более восьмидесяти жертв с множественными травмами различного характера. Как мужчины, так и женщины, разной расовой принадлежности и возраста. Место происшествия было потревожено медицинским персоналом, который прибыл сюда для оказания первой помощи пострадавшим и отправки их в больницу. Жертвы, как мертвые, так и живые, были обнаружены полицией примерно в семнадцать пятьдесят. Жертва номер один, – произнесла она, опускаясь на одно колено, и достала набор для снятия отпечатков пальцев. – Мужчина, – продолжила она. – Тяжелые травмы головы и лица. Порезы разной степени тяжести на лице, шее, руках и животе. – Ева прижала пальцы к подушечке для снятия отпечатков. – Жертва номер один. Опознан как Джозеф Кэттери, цветной мужчина, тридцати восьми лет. Женат, двое детей, мужского и женского пола. Проживает в Бруклине. Работает помощником директора по маркетингу в фирме «Стивенсон и Рид». Это в двух кварталах отсюда. Небось зашел пропустить стаканчик, а, Джо?

Под ногтями чья-то кожа. – Ева взяла небольшой образец и откатала его. – На пальце золотое обручальное кольцо. Золотые часы. В кармане футляр-бумажник с гравировкой. Кредитные карты, немного наличности, удостоверение личности, электронные ключи и карманный коммуникатор.

Разложив содержимое карманов по пакетам, запечатав их и снабдив ярлыками, она сосредоточила внимание на самом Джозефе Кэттери.

Первым делом приподняла рассеченную верхнюю губу.

– Зубы выбиты. Кто-то нанес сильный удар в лицо, однако летальной оказалась травма головы. Для подтверждения нужна медицинская экспертиза. – С этими словами Ева вынула датчики. – Время наступления смерти – семнадцать сорок пять. То есть за пять минут до появления полиции.

Пять минут? – подумала она. Всего пять минут до того, как участковый коп открыл дверь? Интересно, каковы были его шансы?

Для ответа на этот вопрос ей было достаточно перейти к новой жертве.

– Жертва номер два, – произнесла Ева.

Она успела опознать и осмотреть пятерых, когда вернулась Пибоди.

– Команда уже выехала, – доложила помощница уже не таким дрожащим голосом. – У меня при себе информация, полученная от свидетельницы. Согласно ее заявлению, она договорилась встретиться здесь с подругами, но опоздала, потому что задержалась на работе. Она разговаривала с одной из них, Гвен Талберт, примерно в пять тридцать. Я проверила, звонок действительно имел место. Все сходится. Сама она пришла сюда с опозданием примерно в двадцать минут и застала то, что мы сейчас видим. Все произошло до того, как она открыла дверь. Она испугалась, попятилась назад, закричала и продолжала кричать до тех пор, пока к ней не подбежали дежурные копы Фрэнкс и Райли.

– Талберт Гвиннет, жертва номер три. Сломана рука, как будто кто-то нарочно прошелся по ней ногами. Перерезано горло.

– Но как такое можно сотворить всего за двадцать минут? Даже меньше. Как могут все до одного посетители и работники бара быть перерезаны всего за двадцать минут?

Ева встала на ноги.

– Посмотри как следует, Пибоди. Я только что обследовала пять тел и могу сказать, что все до одного были убиты тем, что попалось под руку. Разбитым стаканом, бутылкой, кухонным ножом, голыми руками. Там у одного парня из левого глаза торчит вилка, а одна женщина по-прежнему сжимает в руках окровавленную ножку стола. Причем такое впечатление, будто именно этой ножкой она до смерти забила мужчину, лежащего рядом с ней.

– Подчас самое простое объяснение – самое верное.

– Здесь повсюду валяются портфели, дамские сумочки, украшения, деньги. За барной стойкой – бутылки с алкоголем. Предположить, что здесь бесчинствовала банда «торчков»? Но за двадцать минут они вряд ли бы успели разгромить весь бар, а потом наверняка бы захватили с собой все ценное, чтобы купить новой «дури». Хорошо, допустим, здесь поработала банда психов, которые ловят кайф от убийства? Но они бы замкнули дверь, а перебив всех, наверняка захотели бы отпраздновать это дело. Кроме того, чтобы за двадцать мнут перебить больше восьмидесяти человек и ранить около десятка, банда должна быть многочисленной. Но никто не выбежал, никто не попытался даже позвать на помощь.

Ева покачала головой:

– К тому же чистым отсюда ни за что не выйти. У Фрэнка форма и ботинки все в кровище, руки тоже, а ведь он всего лишь помогал медикам.

Ева посмотрела напарнице в глаза. На лице Пибоди читалась растерянность.

– Эти люди убили друг друга. Они вели сражение, и все до единого его проиграли.

– Но как? И зачем?

– Понятия не имею. – Но ничего, она это выяснит. – Нужен токсикологический анализ каждой жертвы. Что они ели, что пили. Здесь же надо все пропустить сквозь сито, прочесать каждый квадратный дюйм. Похоже, что-то было подмешано в пищу или напитки. Все это нужно самым тщательнейшим образом проверить.

– Но ведь вряд ли все они ели и пили одно и то же.

– Либо одно и то же, либо отравлено было сразу несколько блюд и напитков. Начнем с жертв. Опознаем каждого, установим обстоятельства и причину смерти. Выясним, в каких отношениях жертвы состояли друг с другом. Где работают, где живут. Исследуем сам бар. Проверим каждый стакан, каждую бутылку, каждую тарелку, кухонное оборудование, гриль… Да что там, все до последнего блюдца! Либо отправим в лабораторию, либо вызовем ее прямо сюда. Проверим вентиляцию, воду, моющие средства.

– Если это что-то такое, то оно еще здесь. Ты заходила внутрь?

– Да, хотела было, после первых пяти тел. Потом позвонила в госпиталь, поговорила с медиками, которые оказывали первую помощь живым. С ними все в порядке. Что бы ни произошло, оно произошло в самом начале. Те самые двадцать минут. Нас это не коснулось.

Похоже, все-таки что-то в пище, – размышляла она. – Даже если какая-то гадость попала в желудки половине присутствующих, они вполне могли наброситься на остальных. – Ева посмотрела на свои запечатанные руки, перемазанные остывающей кровью. – Мне, конечно, все это не нравится, но другой версии у меня пока нет. Пойдем делать дело дальше.

Не успела она произнести этих слов, как дверь открылась и внутрь шагнул Моррис. В джинсах и шелковой рубахе цвета спелой сливы, что было великой редкостью, потому что обычно он щеголял в дорогих костюмах. По всей видимости, сегодня не его смена, решила Ева. Его угловатое лицо сегодня лишилось обычного обрамления: волосы были гладко зачесаны назад и убраны в хвост. Темные, под стать волосам, глаза окинули взглядом помещение бара. На какой-то миг Еве показалось, будто в них промелькнули потрясение и жалость.

– Ну, ты мне подложила свинью. Здесь их целая армия.

– Это не я, а кто-то другой, я лишь… – Она не договорила, потому что вслед за Моррисом внутрь шагнул Рорк.

Он по-прежнему был в костюме, солидном черном костюме, том самом, который надел в их спальне сегодня утром и который так выгодно подчеркивал его высокий рост и поджарое телосложение. На черный воротник ниспадала грива блестящих черных волос, слегка взбитых муссом, как будто их взъерошил ветер.

В то время как лицо Морриса было интересным и в некотором смысле смазливым, лицо Рорка было… лицом Рорка. До невозможности прекрасным, как будто высеченным сильной, уверенной рукой некоего божества, которое в довершение к красоте черт подарило ему дерзкие ослепительно-синие глаза.

Двое мужчин стояли рядом, и на какой-то миг Еве показалось, что и в глазах Рорка она увидела то же самое – потрясение и жалость. Впрочем, им на смену тотчас пришла ярость.

Дерзкие синие глаза встретились с ее, золотисто-карими.

Она шагнула к нему – нет, не для того, чтобы поздороваться или загородить кровавую сцену, что в любом случае невозможно, тем более за свою жизнь Рорк насмотрелся и не такого. Просто сейчас она была офицером полиции при исполнении служебных обязанностей, и здесь было не место гражданским лицам и тем более мужьям.

– Тебе сюда нельзя.

– Нет, можно, – поправил он. – Я хозяин.

Как же она сразу не догадалась! Этому человеку принадлежит едва ли не половина мира плюс половина Вселенной в придачу. Ничего не говоря, Ева перевела суровый взгляд на Пибоди.

– Извини, забыла тебя предупредить. Я искала хозяина и вышла на Рорка.

– Нам с тобой нужно будет поговорить, но сначала мне нужен Моррис. Ты пока подожди снаружи.

Ярость на его лице уступила место каменному выражению.

– Я не намерен ждать снаружи.

Ева его поняла, хотя, наверно, было бы лучше, если бы нет. За два с половиной года, прожитых вместе, Рорк научил ее понимать такие вещи, которых копу лучше не знать. Она с трудом сдержала порыв прикоснуться к нему – черт, этого ей только не хватало! – и понизила голос:

– Послушай, тебе лучше этого не видеть.

– Почему же? Хотелось бы увидеть собственными глазами.

– Нужно, чтобы ты мне не мешал.

– Значит, я и не буду тебе мешать.

Судя по всему, он не видел ничего предосудительного в прикосновениях: несмотря на кровь, он взял ее руку и крепко пожал.

– Но ждать снаружи, пока ты ходишь по колено в крови в заведении, которое принадлежит мне? Даже не надейся.

– Погоди. – Она повернулась к Моррису: – Я… я снабдила тела ярлыками с порядковыми номерами… тех, кого опознала и осмотрела. Можешь начать с первого номера, через минуту я к тебе присоединюсь.

– Как скажешь.

– С минуты на минуту сюда должны приехать еще несколько человек. У нас будет больше рук и больше глаз, чтобы осмотреть и само место, и тела.

– Тогда я лучше начну.

– Перепоручаю тебя Пибоди, – сказала она Рорку. – Ты проведешь ее мимо камер видеонаблюдения, пока сюда не прибудут наши компьютерщики.

– Спешу сообщить тебе, что никаких камер здесь нет. Люди заглядывают сюда, чтобы пропустить рюмку-другую, а под видеокамерами, как ты понимаешь, особенно не расслабишься.

«Сюда приходят, чтобы забыть о работе, поговорить с друзьями, встретиться с кем-то, а вовсе не для того, чтобы записаться на камеру. Никому и в голову не придет, что его здесь убьют», – проговорил он про себя.

– У нас стандартная проверка при входе, – продолжил он вслух, – а также проверка системы безопасности при закрытии заведения. Но что касается того, что происходит внутри, таких данных нет, и тебе ни за что не узнать, что случилось и почему.

Ева и сама пришла к такому выводу, поскольку не заметила в помещении никаких камер. Тем не менее она потерла глаза и попыталась собраться с мыслями.

– Нам нужен список работников и график их смен.

– Таковой имеется. Как только мне позвонили, я сразу же его составил.

Рорк вновь обвел взглядом зал, пытаясь представить то, что не поддавалось описанию, и принять как данность случившееся, чего, по идее, не могло даже быть.

– Это заведение принадлежит мне уже несколько месяцев, но я не стал здесь ничего менять. Дела идут – насколько я могу судить – очень даже гладко. Но я постараюсь выяснить подробности.

– Ну хорошо. Все, что сумеешь раскопать, передай Пибоди, я же пока поработаю с Моррисом.

– Ева. – Он снова взял ее за руку, и на этот раз, когда он заглянул ей в глаза, в его собственных скорее читалась печаль, нежели ярость. – Дай мне задание, поручи какое-нибудь дело. Я знаю этих людей не больше, чем ты, даже тех, что на меня работали. Но, видит бог, мне нужно чем-то себя занять.

– Бери себе в пару Пибоди, – сказала Ева. – Начните с личных коммуникаторов. Проверьте, были ли сообщения хотя бы с одного, когда все началось. У нас есть временные рамки. Вдруг нароете видео или хотя бы аудиозапись, сделанные в течение этих двадцати минут.

– Двадцати? Все произошло за двадцать минут?

– Если не меньше. Двадцать – это максимум. Отправь Пибоди назад ко мне, как только прибудет наша команда. Можешь продолжить работу вместе с ними. Я же пока займусь своим делом.

С этими словами Ева направилась к Моррису, а в следующую минуту внутрь вошли Дженкинсон и Рейнеке. Она обернулась к ним, быстро ввела в курс дела, после чего сделала то же самое, когда прибыли Бакстер и Трухарт.

Когда она наконец добралась до Морриса, тот уже работал с жертвой номер три.

– Их нужно направить на экспертизу, Даллас. Здесь есть и оборонительные травмы, и травмы, нанесенные при нападении. Причем и те и другие самого разного характера. Обстоятельства и время смерти первых трех жертв – с разницей в пару-тройку минут.

– Все произошло быстро, в течение максимум двадцати минут. Одна из жертв пригласила подругу в бар, но та опоздала. И когда они с ней говорили, все было в порядке. Подруга пришла сюда минут через двадцать после разговора и увидела произошедшее.

– Они перебили друг друга. Из того, что я вижу на данный момент, они разом напали друг на друга и принялись убивать.

– Мне тоже так показалось. Какой-то яд, возможно, галлюциноген или некий новомодный наркотик. Вот только в чем? В выпивке? В еде? В вентиляционной системе? Моррис, у нас на руках восемьдесят трупов и горстка выживших – пока что – в больнице.

– Они пускали в ход первое, что попадало под руку – битые стаканы, вилки, ножи, мебель, собственные руки.

– Внизу – в районе туалета – есть еще. А также в кухне. Так что всеобщее избиение не ограничилось исключительно залом. Но никаких свидетельств того, что кто-то сумел вырваться на улицу, никаких признаков насилия снаружи.

– Считай, что тебе крупно повезло. Я осмотрю тела, после чего дам команду отвезти их в морг. Там мы проведем токсикологическое исследование.

– Я тоже приеду, как только закончу здесь и поговорю с теми, кто остался жив.

– Боюсь, нам всем предстоит длинная ночь.

– А прибавь к этому СМИ. Журналюги слетятся, как воронье на падаль. Я запрошу режим секретности, хотя сильно сомневаюсь, что он поможет. Утечки все равно будут. Ладно, для начала давай получим ответы на собственные вопросы.

С этими словами она встала на ноги.

Здесь слишком много народа, подумала она. Как мертвых, так и живых, пусть даже полицейских. Хотя копы, которых она вызвала сюда, и пользовались ее доверием, когда за дело берется сразу столько рук, жди какой-нибудь оплошности.

Ее взгляд выхватил Фини, капитана прибывшей бригады. Впрочем, такого нельзя не заметить – копна рыжих кудрявых волос сияла издалека, как маяк. Когда-то он был ее напарником. Сейчас он о чем-то разговаривает с Рорком. Остается лишь надеяться, что они что-нибудь выяснят.

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Нора Робертс
Обманчивая реальность

И дух Цезаря воскликнет: «Пришла ваша погибель!» – и пойдет войной.

В. Шекспир. «Юлий Цезарь»

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «Смерть».

«Откровение Святого Иоанна Богослова»

Delusion in Death

© Nora Roberts, 2012. This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

© Бушуева Т., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

1

После убийственного дня на работе ничто так не греет душу, как «счастливый час» в питейном заведении. Основными завсегдатаями бара «Виски с содовой» в Нижнем Вест-Сайде были «белые воротнички». Клерки всех мастей регулярно наведывались сюда из-за дешевой выпивки и сомнительных рисовых колобков, поглощая которые они жаловались друг другу на начальников или перемывали косточки коллегам.

Кстати, начальники тоже бывали здесь – забегали пропустить рюмку-другую, прежде чем вернуться в свои пафосные пригороды.

С половины пятого до шести вдоль барной стойки на высоких и низких табуретах восседали средней руки начальники, «админы», помощники и секретарши, что слетались сюда из своих крошечных кабинетиков. Некоторых занесло в бар, будто мощной приливной волной после кораблекрушения. Другие сами вышли на берег послушать последние сплетни. Третьим вообще ничего не было нужно – главное, в одиночку, на крохотном квадратике личного пространства, глушить стакан за стаканом.

К пяти часам бар уже гудел как улей. Бармены за стойкой и официантки в зале едва успевали обслуживать тех, для кого рабочий день уже закончился. Второй стакан за полцены, похоже, существенно улучшал настроение. На фоне царящего в заведении гула то и дело раздавались взрывы хохота, дружеская болтовня и ритуальные восклицания, предваряющие спаривание.

Папки с документами, отчеты, пропущенные звонки и письма – все мгновенно отодвигалось на второй план, стоило вам шагнуть в это царство теплого, нежного, золотистого света, звона бокалов и орешков к пиву за счет заведения.

Время от времени дверь распахивалась, впуская очередного посетителя, которому посчастливилось пережить еще один день нью-йоркских конторских будней. Вместе с входящим врывался прохладный осенний воздух и уличный шум. Затем снова становилось тепло, зал вновь наполнялся гулом и ярким светом.

Где-то в середине «счастливого часа» (полтора часа по «барному» времени) многие уже торопились вон. Дела, семья, предстоящее свидание – все это выталкивало посетителей за дверь, к метро, автобусам, поездам, такси. Те, кто оставался сидеть с друзьями и коллегами, обычно пропускали еще по бокалу, нежась в золотистом свете питейного заведения, прежде чем шагнуть под слепящие фонари или же, наоборот, в темноту.

Мейси Снайдер сидела за высоким столом размером чуть больше тарелки. Сидела не одна. Здесь же, тесно прижавшись друг к другу, расположились ее бойфренд Тревис, с которым она встречалась вот уже три месяца и двенадцать дней, ее подруга по работе Чи-Чи и приятель Тревиса по имени Брен. Мейси вот уже несколько недель буквально из кожи вон лезла, чтобы свести Чи-Чи и Брена. Было бы здорово дружить парами. Есть с кем развлечься, есть с кем поболтать. Вот и сейчас это была веселая, шумная компания, и Мейси среди них, пожалуй, выглядела самой счастливой.

Похоже, Чи-Чи и Брен понравились друг другу. Мейси видела это по их глазам, по их жестам. А так как Чи-Чи прислала ей две эсэмэски, тайком набранные под столом, ее версия подтвердилась.

К тому моменту, когда они заказали напитки по второму кругу, уже начали рождаться планы, а не продолжить ли вечер. Например, поужинать вместе еще где-нибудь.

Дав условный сигнал Чи-Чи, Мейси схватила сумочку.

– Мы вернемся, – сказала она и поднялась с места.

Лавируя между столиками, она прошла через зал, ругаясь себе под нос всякий раз, когда кто-то вставал из-за барной стойки и натыкался на нее плечом.

– Поживее! – весело выкрикнула она и взяла Чи-Чи за руку. Вместе они сбежали по узким ступенькам и пристроились к довольно короткой очереди, что вела в туалет.

– Что я тебе говорила! – завопила Мейси.

– Сама знаю. Ты говорила, что он просто душка, и даже показала его фотку. Но в жизни он еще симпатичнее. И такой смешной. Свидания вслепую обычно такой облом, но это – мечта поэта.

– Послушай, что мы сейчас сделаем. Давай уговорим их пойти в «Нино». Поужинаем там вместе, а потом разойдемся каждый в свою сторону. Тогда Брен сможет проводить тебя до дома, а ты – пригласить его к себе.

– Ну не знаю. – Чи-Чи задумчиво закусила нижнюю губу. Она всегда была страшной занудой в том, что касалось свиданий. Неудивительно, что у нее вот уже три месяца и двенадцать дней нет никакого бойфренда. – Не хотелось бы спешить.

– Можно подумать, тебя кто-то заставляет с ним спать. – Мейси театрально закатила глаза. – Предложи ему кофе или рюмочку на сон грядущий. Можешь немного с ним потискаться.

С этими словами она рванула в освободившуюся кабинку. Черт, так и описаться недолго.

– Когда он уйдет, пришли мне эсэмэску и расскажи все как было. В мельчайших подробностях.

Тем временем освободилась вторая кабинка. Чи-Чи шагнула к ней и пописала из солидарности с подругой.

– Может быть. Все зависит от того, как пройдет ужин. Вдруг он не захочет проводить меня до дома?

– Проводит. Куда он денется? Ведь ты сама сказала, что он просто душка. Разве я стала бы сводить тебя с каким-нибудь дураком? – Мейси подошла к раковине, шмыгнула носом, втягивая персиковый аромат жидкого мыла, а когда Чи-Чи присоединилась к ней, вся просияла:

– Если все получится, представляешь, как будет здорово? Тогда мы можем вместе ходить на свидания!

– Нет-нет, не думай, он мне нравится. Просто, когда парень мне симпатичен, я начинаю нервничать.

– Ты ему тоже понравилась.

– Ты уверена?

– На все сто, – успокоила Мейси подругу, причесывая перед зеркалом коротко стриженные светлые волосы. Чи-Чи тем временем подкрасила губы губной помадой. Черт, подумала Мейси, неожиданно разозлившись. Неужели ей весь вечер придется гладить всех по шерстке и ворковать приятные вещи?

– Ты ведь хорошенькая, умная и веселая, – сказала она, а про себя добавила: «Я с идиотами не вожусь». – Неудивительно, что ты ему понравилась. Господи, Чи-Чи, расслабься. Сколько можно строить из себя истеричку девственницу?

– Скажи честно, тебе хочется потрахаться или нет? – огрызнулась Мейси. Чи-Чи вытаращила на подругу глаза. – Я, можно сказать, из кожи вон лезла, чтобы организовать эту встречу, а теперь ты собралась все бездарно профукать.

– Я лишь…

– Черт! – Мейси потерла виски. – Кажется, у меня болит голова.

И, наверно, сильно, подумала Чи-Чи. Мейси никогда не говорила гадостей. А она и впрямь строит из себя истеричку девственницу. Пусть даже всего лишь чуть-чуть.

– У Брена такая чудная улыбка. – Чи-Чи встретилась с Мейси в зеркале взглядом. Ее глаза на фоне смуглой кожи казались ярко-зелеными. – Если он проводит меня домой, я, так и быть, приглашу его к себе.

– Ага, наконец-то ты заговорила.

Они вернулись в зал. Господи, как же здесь шумно! – с раздражением подумала Мейси. Гомон голосов, звяканье стаканов и тарелок, царапанье стульев о пол не облегчали ее страданий, скорее наоборот.

Может, не стоит больше пить?

Когда они шли мимо бара, кто-то на мгновение перегородил ей дорогу. Мейси раздраженно обернулась и хотела пихнуть нахала, но незнакомец уже пробормотал извинение и направился к выходу.

– Идиот, – за неимением лучшего прошипела она ему вдогонку. Он же, прежде чем шагнуть за дверь, обернулся и улыбнулся ей.

– Что-то не так?

– Пустяки. Просто меня толкнул один идиот.

– Кстати, как ты? Если голова сильно болит, могу дать таблетку. Всегда ношу с собой на всякий случай.

– В этом вся ты, – пробормотала Мейси, делая глубокий вдох. Хорошие друзья, напомнила она себе. Приятный вечер.

Она снова села за стол. Тревис тотчас взял ее за руку и подмигнул.

– Мы хотели бы поужинать у Нино, – объявила Мейси.

– А мы только что говорили о том, не пойти ли нам в «Тортилья Флэтс». У Нино нужно заранее заказывать столик, – напомнил ей Тревис.

– Не желаю есть всякую мексиканскую гадость. Если идти, то в какое-нибудь приличное место. А если нужно будет непременно заказывать напитки, то каждый заплатит за себя.

Тревис нахмурился, отчего между бровями залегла глубокая складка. Такое случалось всякий раз, стоило ей сказать какую-то глупость. Она же терпеть не могла, когда он так делал.

– До заведения Нино всего двенадцать кварталов. А мексиканский ресторанчик практически за углом.

Злая до такой степени, что у нее уже начали трястись руки, Мейси почти вплотную придвинула лицо к его лицу.

– Скажи, ты куда-то спешишь? Неужели нельзя в кои-то веки пойти туда, куда хочется мне?

– Ну а где, по-твоему, мы сейчас? Там, где хотелось выпить тебе.

Оба почти сорвались на крик; их пронзительные голоса влились в нестройный хор посетителей, что звучал вокруг них. Чувствуя, что у нее вот-вот разболится голова, Чи-Чи вопросительно посмотрела на Брена.

Брен сидел, тупо глядя в стакан, изобразив вместо улыбки злобный оскал, и что-то бормотал.

Нет, он был вовсе не душка. Он был противен, как и Тревис. Неприятен, уродлив. И мечтал лишь об одном – трахнуть ее. Скажи она ему «нет», он бы ее изнасиловал. Или, может, даже избил бы при первой же возможности. И Мейси наверняка в курсе, но она лишь посмеялась бы.

– Пошли вы оба знаете куда? – прошептала она. – Да нет, все трое.

– Прекрати таращиться на меня, урод! – взвизгнула Мейси. – Урод – вот ты кто!

Тревис стукнул кулаком по столу и прокричал:

– Заткни свою пасть!

– Я сказала, прекрати! – Схватив со стола вилку, Мейси с пронзительным визгом вогнала ее зубья в глаз Тревису.

Тот взвыл. Этот вой, казалось, пронзил мозг Чи-Чи насквозь. В следующую секунду Тревис вскочил и набросился на ее подругу.

И тогда разразился ад.

* * *

Лейтенант Ева Даллас стояла посреди моря крови и изуродованных тел. Всякий раз что-то новое, подумала она. Всякий раз что-то еще более ужасное, чем раньше, чего ни один коп не мог представить даже в страшном сне.

Даже для такого бывалого копа, как она, который только за последние три месяца в Нью-Йорке насмотрелся самых разных кошмаров, всегда найдется что-то такое, чего еще не было.

Тела, плавающие в лужах крови, в парах алкоголя и миазмах рвоты. Некоторые, подобно тряпичным куклам, повисли, переброшенные на барную стойку, либо словно омерзительные коты свернулись клубочком под поломанными столами. Весь пол в осколках битого стекла. Зловеще поблескивая, словно бриллианты, они украшали собой то, что осталось от столов и стульев, либо, перемазанные кровью, торчали из мертвых тел.

И еще смрад. Здесь было невозможно дышать. Еве тотчас вспомнилось одно старое фото военных времен, на котором было изображено поле боя. Ни одна из сторон не могла назвать себя победительницей.

Выколотые глаза, изуродованные лица, перерезанные горла, размозженные головы, из которых вытекли мозги. Все это напоминало войну – начатую и проигранную.

Несколько жертв были голыми или почти голыми. Кожа, словно у древних воинов, разрисована – правда не краской, а кровью.

Ева стояла, ожидая, когда пройдет первый шок. Такого с ней уже давно не было. Она обернулась – высокая, стройная, кареглазая – и посмотрела на участкового полицейского, который первым прибыл на место происшествия.

– Вам что-нибудь известно?

Заметив, что он дышит сквозь стиснутые зубы, Ева не стала его торопить.

– У нас с напарником был перерыв, и мы пошли перекусить в забегаловку на другой стороне улицы. Когда я вышел, то заметил молодую женщину. Она орала как резаная и, пятясь, выбиралась отсюда. Я бросился к ней, но она продолжала кричать.

– В котором часу это было?

– Перерыв у нас начался без пятнадцати шесть. Мы просидели там не более пяти минут, лейтенант.

– Хорошо, продолжайте.

– Женщина несла какую-то околесицу и указывала на дверь. Пока мой напарник ее успокаивал, я открыл дверь.

Полицейский умолк и прочистил горло.

– Я служу вот уже двадцать два года, лейтенант, но такое увидел впервые. Куда ни глянь – везде тела. Некоторые еще были живы. Они ползали, рыдали, стонали. Я тотчас же вызвал бригаду медиков. Оставить это в том виде, в каком я все здесь застал, было невозможно. Надо было спасать людей.

– Я поняла.

– Их было человек восемь-десять. Медиков. Прошу прощения, лейтенант, но точное количество я не запомнил. Им не позавидуешь. Некоторых они взялись спасать прямо здесь, а затем всех живых переправили в клинику Трайбека. Тогда же мы огородили место происшествия. Медики исследовали каждый уголок помещений. Мы также обнаружили людей в туалетах и на кухне.

– Вы смогли допросить хотя бы одного из тех, кто остался жив?

– У нас есть несколько имен. Те, что были в состоянии говорить, утверждали практически одно и то же. Что их пытались убить.

– Кто именно пытался?

– Все, кто был внутри.

– Хорошо. Пока не будем сюда никого пускать. – Она прошла с ним до двери.

Здесь она заметила свою помощницу. С Пибоди они расстались меньше часа назад. Ева осталась в управлении, доделать кое-какие бумажные дела. Она уже шагала к гаражу, мечтая, что еще полчаса, и она будет дома, когда ей позвонили.

По крайней мере, она догадалась отправить мужу эсэмэску и предупредить Рорка, что задерживается.

И вот так всегда.

Ева шагнула вперед, чтобы загородить собой вход в заведение. Нет, конечно, Пибоди – особа крепкая и сильная, несмотря на розовые ковбойские сапоги, радужные очки и несерьезный, короткий конский хвостик. Увы, то, что там, за дверью… Такое лучше не видеть. Такое не по силам даже матерому копу с двадцатилетним стажем.

– Почти успела, – сказала Пибоди. – По пути домой заглянула на рынок. Хотела порадовать МакНаба домашней едой.

С этими словами она помахала перед носом Евы небольшим пакетом:

– Хорошо, что я не успела домой. Кстати, что тут у нас?

– Ничего хорошего.

Веселого настроения Пибоди как не бывало. Лицо ее превратилось в каменную маску.

– Совсем-совсем ничего?

– Моли бога, что ты никогда не увидишь ничего хуже. Сплошные трупы, искромсанные на куски, порезанные, растерзанные, изуродованные. Запечатай-ка руки. – С этими словами она бросила напарнице баночку герметика, которую всегда носила с собой вместе с другими полезными вещами. – Поставь свою сумку и наберись мужества. Если почувствуешь, что тебя тошнит, быстро выйди на улицу. Там и без того уже все заблевано, не хватает нам для полного счастья еще и твоей рвоты. Кстати, внутри уже наследили, но без этого было нельзя. Нужно было попасть к тем, кто еще был жив, чтобы оказать первую помощь.

– Ладно, как-нибудь попробую.

– Сейчас увидим. – С этими словами Ева снова шагнула внутрь.

От нее не скрылось, как Пибоди сдавленно ахнула:

– Матерь Божья! Господи Иисусе!

– Что я тебе говорила?

– Но что здесь стряслось? Кто их так и за что?

– Именно это мы и пытаемся выяснить. У нас есть свидетельница. Поручаю тебе ее допросить.

– Никаких проблем, Даллас. Будет сделано.

– А что тебе еще остается? – Ева попыталась не выдать истинных чувств ни словом, ни взглядом. – Возьми у нее показания, задействуй Бакстера, Трухарта, Дженкинсона и Рейнеке. Чем больше рук, чем больше глаз, тем лучше. Навскидку здесь около восьмидесяти тел. Около десятка тех, кто остался жив, находятся в больнице. Еще я бы хотела видеть здесь Морриса, – добавила Ева, имея в виду главного судмедэксперта. – Разыщи владельца ресторана, а также любых работников, кто не вышел в сегодняшнюю смену. Сделай так, чтобы, так сказать, колеса закрутились побыстрее. После чего возвращайся ко мне и помоги отработать место преступления.

– Если ты уже говорила со свидетельницей, может, лучше начать с остальных. – Опасаясь, как бы ее не подвел желудок, Пибоди обвела взглядом помещение бара. – Ты же не сможешь здесь ничего сделать одна.

– Почему же? По телу за один раз. Начинай. Не тяни резину.

Оставшись одна, Ева постояла немного посреди кровавого побоища.

Высокая, в чуть поношенных армейских ботинках и хорошей кожаной куртке. Коротко стриженные волосы, с таким же золотистым отливом, как и карие глаза. На какое-то мгновение она плотно сжала губы, отгоняя от себя ужас и жалость, что исподтишка пытались проскользнуть в душу.

Тому, над кем она сейчас склонилась, жалость уже не нужна, как, впрочем, и ее ужас.

– Говорит лейтенант Ева Даллас, – начала она запись. – Визуальная оценка – более восьмидесяти жертв с множественными травмами различного характера. Как мужчины, так и женщины, разной расовой принадлежности и возраста. Место происшествия было потревожено медицинским персоналом, который прибыл сюда для оказания первой помощи пострадавшим и отправки их в больницу. Жертвы, как мертвые, так и живые, были обнаружены полицией примерно в семнадцать пятьдесят. Жертва номер один, – произнесла она, опускаясь на одно колено, и достала набор для снятия отпечатков пальцев. – Мужчина, – продолжила она. – Тяжелые травмы головы и лица. Порезы разной степени тяжести на лице, шее, руках и животе. – Ева прижала пальцы к подушечке для снятия отпечатков. – Жертва номер один. Опознан как Джозеф Кэттери, цветной мужчина, тридцати восьми лет. Женат, двое детей, мужского и женского пола. Проживает в Бруклине. Работает помощником директора по маркетингу в фирме «Стивенсон и Рид». Это в двух кварталах отсюда. Небось зашел пропустить стаканчик, а, Джо?

Под ногтями чья-то кожа. – Ева взяла небольшой образец и откатала его. – На пальце золотое обручальное кольцо. Золотые часы. В кармане футляр-бумажник с гравировкой. Кредитные карты, немного наличности, удостоверение личности, электронные ключи и карманный коммуникатор.

Разложив содержимое карманов по пакетам, запечатав их и снабдив ярлыками, она сосредоточила внимание на самом Джозефе Кэттери.

Первым делом приподняла рассеченную верхнюю губу.

– Зубы выбиты. Кто-то нанес сильный удар в лицо, однако летальной оказалась травма головы. Для подтверждения нужна медицинская экспертиза. – С этими словами Ева вынула датчики. – Время наступления смерти – семнадцать сорок пять. То есть за пять минут до появления полиции.

Пять минут? – подумала она. Всего пять минут до того, как участковый коп открыл дверь? Интересно, каковы были его шансы?

Для ответа на этот вопрос ей было достаточно перейти к новой жертве.

– Жертва номер два, – произнесла Ева.

Она успела опознать и осмотреть пятерых, когда вернулась Пибоди.

– Команда уже выехала, – доложила помощница уже не таким дрожащим голосом. – У меня при себе информация, полученная от свидетельницы. Согласно ее заявлению, она договорилась встретиться здесь с подругами, но опоздала, потому что задержалась на работе. Она разговаривала с одной из них, Гвен Талберт, примерно в пять тридцать. Я проверила, звонок действительно имел место. Все сходится. Сама она пришла сюда с опозданием примерно в двадцать минут и застала то, что мы сейчас видим. Все произошло до того, как она открыла дверь. Она испугалась, попятилась назад, закричала и продолжала кричать до тех пор, пока к ней не подбежали дежурные копы Фрэнкс и Райли.

– Талберт Гвиннет, жертва номер три. Сломана рука, как будто кто-то нарочно прошелся по ней ногами. Перерезано горло.

– Но как такое можно сотворить всего за двадцать минут? Даже меньше. Как могут все до одного посетители и работники бара быть перерезаны всего за двадцать минут?

Ева встала на ноги.

– Посмотри как следует, Пибоди. Я только что обследовала пять тел и могу сказать, что все до одного были убиты тем, что попалось под руку. Разбитым стаканом, бутылкой, кухонным ножом, голыми руками. Там у одного парня из левого глаза торчит вилка, а одна женщина по-прежнему сжимает в руках окровавленную ножку стола. Причем такое впечатление, будто именно этой ножкой она до смерти забила мужчину, лежащего рядом с ней.

– Подчас самое простое объяснение – самое верное.

– Здесь повсюду валяются портфели, дамские сумочки, украшения, деньги. За барной стойкой – бутылки с алкоголем. Предположить, что здесь бесчинствовала банда «торчков»? Но за двадцать минут они вряд ли бы успели разгромить весь бар, а потом наверняка бы захватили с собой все ценное, чтобы купить новой «дури». Хорошо, допустим, здесь поработала банда психов, которые ловят кайф от убийства? Но они бы замкнули дверь, а перебив всех, наверняка захотели бы отпраздновать это дело. Кроме того, чтобы за двадцать мнут перебить больше восьмидесяти человек и ранить около десятка, банда должна быть многочисленной. Но никто не выбежал, никто не попытался даже позвать на помощь.

Ева покачала головой:

– К тому же чистым отсюда ни за что не выйти. У Фрэнка форма и ботинки все в кровище, руки тоже, а ведь он всего лишь помогал медикам.

Ева посмотрела напарнице в глаза. На лице Пибоди читалась растерянность.

– Эти люди убили друг друга. Они вели сражение, и все до единого его проиграли.

– Но как? И зачем?

– Понятия не имею. – Но ничего, она это выяснит. – Нужен токсикологический анализ каждой жертвы. Что они ели, что пили. Здесь же надо все пропустить сквозь сито, прочесать каждый квадратный дюйм. Похоже, что-то было подмешано в пищу или напитки. Все это нужно самым тщательнейшим образом проверить.

– Но ведь вряд ли все они ели и пили одно и то же.

– Либо одно и то же, либо отравлено было сразу несколько блюд и напитков. Начнем с жертв. Опознаем каждого, установим обстоятельства и причину смерти. Выясним, в каких отношениях жертвы состояли друг с другом. Где работают, где живут. Исследуем сам бар. Проверим каждый стакан, каждую бутылку, каждую тарелку, кухонное оборудование, гриль… Да что там, все до последнего блюдца! Либо отправим в лабораторию, либо вызовем ее прямо сюда. Проверим вентиляцию, воду, моющие средства.

– Если это что-то такое, то оно еще здесь. Ты заходила внутрь?

– Да, хотела было, после первых пяти тел. Потом позвонила в госпиталь, поговорила с медиками, которые оказывали первую помощь живым. С ними все в порядке. Что бы ни произошло, оно произошло в самом начале. Те самые двадцать минут. Нас это не коснулось.

Похоже, все-таки что-то в пище, – размышляла она. – Даже если какая-то гадость попала в желудки половине присутствующих, они вполне могли наброситься на остальных. – Ева посмотрела на свои запечатанные руки, перемазанные остывающей кровью. – Мне, конечно, все это не нравится, но другой версии у меня пока нет. Пойдем делать дело дальше.

Не успела она произнести этих слов, как дверь открылась и внутрь шагнул Моррис. В джинсах и шелковой рубахе цвета спелой сливы, что было великой редкостью, потому что обычно он щеголял в дорогих костюмах. По всей видимости, сегодня не его смена, решила Ева. Его угловатое лицо сегодня лишилось обычного обрамления: волосы были гладко зачесаны назад и убраны в хвост. Темные, под стать волосам, глаза окинули взглядом помещение бара. На какой-то миг Еве показалось, будто в них промелькнули потрясение и жалость.

– Ну, ты мне подложила свинью. Здесь их целая армия.

– Это не я, а кто-то другой, я лишь… – Она не договорила, потому что вслед за Моррисом внутрь шагнул Рорк.

Он по-прежнему был в костюме, солидном черном костюме, том самом, который надел в их спальне сегодня утром и который так выгодно подчеркивал его высокий рост и поджарое телосложение. На черный воротник ниспадала грива блестящих черных волос, слегка взбитых муссом, как будто их взъерошил ветер.

В то время как лицо Морриса было интересным и в некотором смысле смазливым, лицо Рорка было… лицом Рорка. До невозможности прекрасным, как будто высеченным сильной, уверенной рукой некоего божества, которое в довершение к красоте черт подарило ему дерзкие ослепительно-синие глаза.

Двое мужчин стояли рядом, и на какой-то миг Еве показалось, что и в глазах Рорка она увидела то же самое – потрясение и жалость. Впрочем, им на смену тотчас пришла ярость.

Дерзкие синие глаза встретились с ее, золотисто-карими.

Она шагнула к нему – нет, не для того, чтобы поздороваться или загородить кровавую сцену, что в любом случае невозможно, тем более за свою жизнь Рорк насмотрелся и не такого. Просто сейчас она была офицером полиции при исполнении служебных обязанностей, и здесь было не место гражданским лицам и тем более мужьям.

– Тебе сюда нельзя.

– Нет, можно, – поправил он. – Я хозяин.

Как же она сразу не догадалась! Этому человеку принадлежит едва ли не половина мира плюс половина Вселенной в придачу. Ничего не говоря, Ева перевела суровый взгляд на Пибоди.

– Извини, забыла тебя предупредить. Я искала хозяина и вышла на Рорка.

– Нам с тобой нужно будет поговорить, но сначала мне нужен Моррис. Ты пока подожди снаружи.

Ярость на его лице уступила место каменному выражению.

– Я не намерен ждать снаружи.

Ева его поняла, хотя, наверно, было бы лучше, если бы нет. За два с половиной года, прожитых вместе, Рорк научил ее понимать такие вещи, которых копу лучше не знать. Она с трудом сдержала порыв прикоснуться к нему – черт, этого ей только не хватало! – и понизила голос:

– Послушай, тебе лучше этого не видеть.

– Почему же? Хотелось бы увидеть собственными глазами.

– Нужно, чтобы ты мне не мешал.

– Значит, я и не буду тебе мешать.

Судя по всему, он не видел ничего предосудительного в прикосновениях: несмотря на кровь, он взял ее руку и крепко пожал.

– Но ждать снаружи, пока ты ходишь по колено в крови в заведении, которое принадлежит мне? Даже не надейся.

– Погоди. – Она повернулась к Моррису: – Я… я снабдила тела ярлыками с порядковыми номерами… тех, кого опознала и осмотрела. Можешь начать с первого номера, через минуту я к тебе присоединюсь.

– Как скажешь.

– С минуты на минуту сюда должны приехать еще несколько человек. У нас будет больше рук и больше глаз, чтобы осмотреть и само место, и тела.

– Тогда я лучше начну.

– Перепоручаю тебя Пибоди, – сказала она Рорку. – Ты проведешь ее мимо камер видеонаблюдения, пока сюда не прибудут наши компьютерщики.

– Спешу сообщить тебе, что никаких камер здесь нет. Люди заглядывают сюда, чтобы пропустить рюмку-другую, а под видеокамерами, как ты понимаешь, особенно не расслабишься.

«Сюда приходят, чтобы забыть о работе, поговорить с друзьями, встретиться с кем-то, а вовсе не для того, чтобы записаться на камеру. Никому и в голову не придет, что его здесь убьют», – проговорил он про себя.

– У нас стандартная проверка при входе, – продолжил он вслух, – а также проверка системы безопасности при закрытии заведения. Но что касается того, что происходит внутри, таких данных нет, и тебе ни за что не узнать, что случилось и почему.

Ева и сама пришла к такому выводу, поскольку не заметила в помещении никаких камер. Тем не менее она потерла глаза и попыталась собраться с мыслями.

– Нам нужен список работников и график их смен.

– Таковой имеется. Как только мне позвонили, я сразу же его составил.

Рорк вновь обвел взглядом зал, пытаясь представить то, что не поддавалось описанию, и принять как данность случившееся, чего, по идее, не могло даже быть.

– Это заведение принадлежит мне уже несколько месяцев, но я не стал здесь ничего менять. Дела идут – насколько я могу судить – очень даже гладко. Но я постараюсь выяснить подробности.

– Ну хорошо. Все, что сумеешь раскопать, передай Пибоди, я же пока поработаю с Моррисом.

– Ева. – Он снова взял ее за руку, и на этот раз, когда он заглянул ей в глаза, в его собственных скорее читалась печаль, нежели ярость. – Дай мне задание, поручи какое-нибудь дело. Я знаю этих людей не больше, чем ты, даже тех, что на меня работали. Но, видит бог, мне нужно чем-то себя занять.

– Бери себе в пару Пибоди, – сказала Ева. – Начните с личных коммуникаторов. Проверьте, были ли сообщения хотя бы с одного, когда все началось. У нас есть временные рамки. Вдруг нароете видео или хотя бы аудиозапись, сделанные в течение этих двадцати минут.

– Двадцати? Все произошло за двадцать минут?

– Если не меньше. Двадцать – это максимум. Отправь Пибоди назад ко мне, как только прибудет наша команда. Можешь продолжить работу вместе с ними. Я же пока займусь своим делом.

С этими словами Ева направилась к Моррису, а в следующую минуту внутрь вошли Дженкинсон и Рейнеке. Она обернулась к ним, быстро ввела в курс дела, после чего сделала то же самое, когда прибыли Бакстер и Трухарт.

Когда она наконец добралась до Морриса, тот уже работал с жертвой номер три.

– Их нужно направить на экспертизу, Даллас. Здесь есть и оборонительные травмы, и травмы, нанесенные при нападении. Причем и те и другие самого разного характера. Обстоятельства и время смерти первых трех жертв – с разницей в пару-тройку минут.

– Все произошло быстро, в течение максимум двадцати минут. Одна из жертв пригласила подругу в бар, но та опоздала. И когда они с ней говорили, все было в порядке. Подруга пришла сюда минут через двадцать после разговора и увидела произошедшее.

– Они перебили друг друга. Из того, что я вижу на данный момент, они разом напали друг на друга и принялись убивать.

– Мне тоже так показалось. Какой-то яд, возможно, галлюциноген или некий новомодный наркотик. Вот только в чем? В выпивке? В еде? В вентиляционной системе? Моррис, у нас на руках восемьдесят трупов и горстка выживших – пока что – в больнице.

– Они пускали в ход первое, что попадало под руку – битые стаканы, вилки, ножи, мебель, собственные руки.

– Внизу – в районе туалета – есть еще. А также в кухне. Так что всеобщее избиение не ограничилось исключительно залом. Но никаких свидетельств того, что кто-то сумел вырваться на улицу, никаких признаков насилия снаружи.

– Считай, что тебе крупно повезло. Я осмотрю тела, после чего дам команду отвезти их в морг. Там мы проведем токсикологическое исследование.

– Я тоже приеду, как только закончу здесь и поговорю с теми, кто остался жив.

– Боюсь, нам всем предстоит длинная ночь.

– А прибавь к этому СМИ. Журналюги слетятся, как воронье на падаль. Я запрошу режим секретности, хотя сильно сомневаюсь, что он поможет. Утечки все равно будут. Ладно, для начала давай получим ответы на собственные вопросы.

С этими словами она встала на ноги.

Здесь слишком много народа, подумала она. Как мертвых, так и живых, пусть даже полицейских. Хотя копы, которых она вызвала сюда, и пользовались ее доверием, когда за дело берется сразу столько рук, жди какой-нибудь оплошности.

Ее взгляд выхватил Фини, капитана прибывшей бригады. Впрочем, такого нельзя не заметить – копна рыжих кудрявых волос сияла издалека, как маяк. Когда-то он был ее напарником. Сейчас он о чем-то разговаривает с Рорком. Остается лишь надеяться, что они что-нибудь выяснят.

Нора Робертс – известная во всем мире писательница, чьи книги переводят на несколько иностранных языков. С творчеством писательницы знакомы множество читателей со всего мира, которые уже после прочтения первого произведения становятся поклонниками писательницы и с нетерпением ждут выхода новой книги.
Произведение «Обманчивая реальность» было опубликовано в 2012 году и с тех пор книгу раскупают по всем странам. Роман стал популярным благодаря необычному закрученному сюжету, на первом плане которого выступает все та же отважная девушка по имени Ева Даллас.

О чем произведение?

Книга «Обманчивая реальность» рассказывает нам о новых приключениях Евы Даллас. Теперь ей и ее коллеге Пибоди необходимо расследовать современное и необычное преступление. У молодой женщины есть муж по имени Рорк, который владеет собственным баром. У них в отношениях все хорошо, они не имеют никаких проблем, но вскоре в баре мужа происходит необычное преступление, которое заставляет следователя взяться за дело и начать следствие немедленно.

Дело в том, что в баре происходит массовое убийство, одновременно погибает 80 человек и никто не может внятно объяснить, что же все-таки произошло и как описать то, что удалось увидеть выжившим. Ева Даллас в первую очередь опрашивает тех, кто все видел и выжил, пострадавшие описывают, что в момент смерти всех остальных они почувствовали апатию, безысходность и страх, доводящий до паранойи.

Вскоре девушка узнает, что в коктейлях, которые пили посетители были подмешаны химические вещества, которые воздействовали на нервную систему и провоцировали остановку сердца. Тем, кто выжил повезло чисто случайно, так как они имели более стойкую иммунную систему к тем химикатам, которые были подмешаны. Ева не понимает, кому понадобилось травить клиентов и доводить их до смерти.
Молодая Ева начинает подозревать в случившемся своего мужа и не понимает, что же ей теперь делать, есть ли смысл продолжать расследование или можно заявлять о подозрениях? Что же теперь делать девушке, сможет ли он справится с собственными чувствами? Удастся ли ей найти настоящего убийцу и одновременно сохранить свои отношения?

Произведение «Обманчивая реальность» Норы Робертс показывает читателям работу следствия, которым оно есть на самом деле. Автор посвящает читателя в то, как на самом деле трудятся следователи, на что обращают внимания, а что, по их мнению, совершенно не важно. Также писательнице удалось красиво передать внутреннюю борьбу главной героини, которая считает, что ее муж виновен, но все-таки не может окончить расследование и посадить его за решетку. Она, как женщина старается оправдать своего любимого и надеется, что ей это удастся. Таковы реалии нашей жизни, разум может говорить одно и вроде все улики говорят против одного конкретного человека, а вот сердце против и отчаянно цепляется за возможность того, что человек невиновен.

5
классно, единственно подкачал перевод. Коробит не привычное написание фамилий и имен. Да иногда речь приписывается не тому. Вдруг Рорк не с того не с сего заговорит о том, как его мучил Трой. Радует как появление старых знакомых, не таких старых (Стронг), так и новых (лейтенант спецназа, а вдруг пригодится Надин) Фуся 4
С интересом прочитала новую книгу про Еву Даллас. Правда, на мой вкус, автор слегка переборщила с жестокостью. Тут и массовые убийства, и секта, похищающая детей и пытающая их, и, конечно же, сны Евы. В которых она снова и снова сталкивается со своими биологическими родителями. Тяжело было читать такие моменты. Много крови и потерь.
Читать о расследовании было интересно. Группа детективов, во главе с Даллас, проделала хорошую работу по поимке преступника. А ведь я даже и не думала на этого человека. Очень порадовали моменты с Галлахедом и Рорком. Жаль, что их было мало. Nafisa 5
В первый раз не в восторге от книги. Может и перевод подкачал. В аннотации говорится что подозрение падает на Рорка, я лично ни в одной фразе этого не увидела. Действие разворачивается стремительно и очень быстро(за два дня) вычисляют преступника. Понравилось окончание книги, разоблачение и арест бабушки террориста. Интересная развязка. мойра 5
Перевод портил все впечатление, приходилось выполнять роль корректора. Путаница с именами, коммандер Уитни (ужас! все время был майором), Надин Фурст (капец!), Соммерсет стал Саммерсетом и т.д. и т.п. Вроде и мелочи, но глаз режет сильно, раздражает, отвлекает и вообще в этом есть некое неуважение к преданным читателям. Чувствуется, что перевод доверили человеку вовсе не знакомому с данной серией. Да и вообще переводчик не блестящий, было несколько более существенных ляпов. За книгу 5, за перевод 3. butskiy 5
Ну наконец - то я догребла до долгожданной новинки. Которая уже не очень новинка.

Что я могу сказать - что такое линк я и без книги знала, а вот почему доктора Миру Ева начала называть на "ты", мне очень удивило. Дальше были коммандер Уитни, вместо майора, и Надин Фурст, вместе Ферст. Рео меня вообще добило. И так по мелочи. Переводчик просто душка...
С одной стороны мне было жаль, что преступника вычислили в середине книги, но с другой стороны было очень интересно читать как под него копают, методично выискивая все улики. И для меня было очень интересно, почему преступник уже в камере, а приличный кусок книги еще осталось дочитать. Но автор достаточно неожиданно повернула сюжет, скучно не было и это факт.
Но любовном фронте все достаточно спокойно и очень интересно как Рорк и Ева практически трясутся над Соммерсетом. Который к слову сказать, здесь Самерсет. metelkavedmi 4
Хорошо встретиться с уже полюбившимися героями, но почему-то не зацепила меня сильно эта книга. Прошла как-то незаметно. elllenca 2
Я так поняла, что начиная с этой книги на хороший перевод рассчитывать не стоит. Большой минус издательству. Даже не буду думать, чтобы купить эту и последующие книги. Anya beauty 5
Достойное продолжение. Единственный минус - практически сразу вычислили преступника. riorita 5
Читала с удовольствием. В романе присутствует интрига. Интересный сюжетный ход - окончание следствия и вдруг продолжение. Перевод не радует. Elka 5
Целенаправленно продолжаю читать серию «In Death».
На этот раз отделу Евы Даллас приходится расследовать очень жестокое преступление. В популярном у "белых воротничков" баре происходит нечто невероятное, жертв более 80 человек. Море крови, на людях множество страшных ран и увечий, в кафе полный разгром. И выясняется, что все эти раны люди нанесли друг другу сами!
Первой версией, конечно же, было подозрение о наличие какого- то наркотика-галлюциногена в еде или напитках. Но как быть с обслуживающим персоналом? Значит, яд был в воздухе.
Бар, оказывается, принадлежит Рорку. Аннотация бессовестно лжёт, что "Подозрение падает на Рорка". Как такое можно печатать!?
Одной из версий было предположение, что кто-то мог мстить Рорку! Но от этой теории быстро отказались.
Но кто тогда мог совершить такое ужасное жестокое убийство восьмидесяти девять человек!
На раскрытие были кинуты все силы. Даже Бюро прислали своего агента. Ева, учитывая, что от Бюро можно вытянуть "закрытую" информацию, приняла агента в свою группу. Тем более, оказалось, что такие преступления с массовыми убийствами происходили во времена Городских войн. Об это вспомнил и рассказал Еве с Рорком Соммерсет.
Динамика расследования не выпускает нашего внимания до самого конца, Ева собрана, как никогда. Ведь такое преступление может произойти ещё в любое время и в любом месте.
Заодно, в этом романе, она смогла победить свои кошмарные страхи от встречи в снах со своими, так называемыми, родителями. Конечно же, в этом ей помогла доктор Мира.
Книга мне понравилась "5".

Ева еще раз прошлась по информации на доске – данным, связям, временным шкалам, добавляя к ним новые.

От Коллуэйя к Хаббардам, от них к Макмиллонам. Интересно, сколько поворотов, сколько решений, сколько ошибок в этой цепочке? И все они вели к тому, что произошло.

Как давно Коллуэй затаил в себе обиду, как долго не решался выпустить пар, ждал подходящий момент, планировал? Как давно типичный представитель офисного планктона, чья задача состояла в продвижении на рынок товаров, половина из которых, по большому счету, никому не нужна, вынашивал план убийства?

И как давно он знал, что убийство – часть истории его семьи? Его жуткое наследство.

Еве вспомнились ее недавние сны. Убийство и страдания – они могли стать и ее наследством, достаточно было протянуть руку, вместо одной двери открыть другую.

И вот теперь она стояла здесь, расследуя массовое убийство. Изучала жертв, убийцу, все эти «как» и «почему». Иная стезя, иной выбор. А ведь ее фото вполне могло оказаться на точно такой же доске, и тогда кто-то другой пристально вглядывался бы в ее лицо и задавался вопросами.

Мира права, решила она, и в жизни, и в снах. Выбор решает все.

Она услышала за дверью тяжелые шаги Пибоди. Ноздри уловили аромат кофе.

– Долгая ночь, – пояснила, входя, ее помощница. – Я работала с МакНабом, и мы откопали все, что только можно откопать про Мейси Снайдер и Дженни Керв. Плюс у нас есть данные по пяти похищенным детям, которые позднее осели в Нью-Йорке.

Пибоди закрыла рот и пробежала глазами информацию на доске.

– Смотрю, ты тоже не теряла времени зря.

– Ты прочла данные по Мензини, которые прислала?

– Дважды. Отморозок еще тот. Химик. Религиозный фанатик. Главный подозреваемый в двух налетах с использованием химического вещества, которое, как установлено, применялось и в наших случаях. Схвачен и обезврежен.

– Коллуэй связан с ним через мать. Та в свое время тоже была похищена.

– Коллуэй? – Пибоди прищурилась, пристально глядя на доску. – Мне он показался полным ничтожеством. Кстати, я не припомню в списке никакой Одри Хаббард.

– Потому что ее там нет. Она появилась на свет под именем Каролин Макмиллон. Ее мать – Джина Макмиллон, сводная сестра Тессы Хаббард. Отец – неизвестен. По имеющимся данным, Макмиллоны погибли во время налета на их дом. Хаббард отыскала девочку, дала ей новое имя и даже оформила новое свидетельство о рождении, после чего переехала с мужем в Нью-Йорк.

Ева сделала глоток кофе.

– Более того, я хочу пропустить фото через специальную программу. Можно сделать это прямо сейчас, пока я буду рассказывать, что нарыла.

– У меня по нему работают двое. Рорк копнул под его мать – Джину Макмиллон. Много чего интересного всплыло. Но пусть этим занимается Фини.

– Поначалу я опасалась, что мы никогда на него не выйдем. Слишком много данных, слишком много версий. – Пибоди посмотрела на доску со снимками жертв. – Вчера вечером я легла в постель, думая о том, что нас со дня на день ждет очередной бар или очередное кафе. Сама понимаешь, что с такими мыслями хорошо не поспишь.

– Мы ему не позволим. Еще одной такой доски не будет. Это я тебе обещаю.

– Значит, сегодня я могу спать спокойно. Кстати, когда мы будем его брать? Уже сегодня?

– Сначала хочу посмотреть, что он станет делать сегодня утром, куда пойдет. Но ты права, мы с ним непременно поговорим. Я хочу допросить Хаббардов, но, черт побери, как же мне не хочется в Арканзас! Надеюсь, у Тисдейл хватит связей, чтобы заставить Хаббардов приехать сюда. А может даже, чтобы получить ордер на обыск дома, пока их не будет.

– Да, я думаю, что там что-то есть. – Ева отступила от доски и, сделав глоток кофе, посмотрела на свое «творение». – Не стану утверждать, что им известно, но то, что они связующее звено между Коллуэйем и культом Красного Коня и Мензини, – это точно. Связь чисто биологическая, и здесь нам вряд ли удастся доказать, что он знал, кто он такой, или что ему было до этого дело, или что он располагал информацией о веществе, которое использовал.

– Может, и нет, но все равно у нас хватает зацепок.

– А теперь нам нужна целостная картина. Без нее никак. У нас нет мотива. Была ли у него конкретная мишень – например, Кэттери или Фишер, – или же он хотел убить как можно больше народу. Если это кто-то конкретный, то почему именно Кэттери и Фишер? У нас появился шанс. Коллуэй был в баре. Он работает и живет всего в двух шагах от кафе. Льюис признался, что был его постоянным посетителем.

С этими словами Ева присела на край стола и еще раз пробежала глазами демонстрационную доску.

– Но нам нужно больше фактов. Мы должны доказать, что у него был доступ к формуле вещества. Нам нужен мотив, каким бы он ни был – расплывчатым или конкретным. Для того чтобы взять этого типчика, нам сгодится любая мелочь.

– По-моему, у нас уже улик выше крыши, чтобы взять его за мягкое место, – возразила Пибоди.

– И мы возьмем, не переживай. Но прежде чем я это сделаю, хотелось бы иметь на него как можно больше компромата.

Тем временем в конференц-зале начали собираться полицейские, и Ева отошла еще раз просмотреть свои записи. Внезапно она подняла голову – в ноздри ударил восхитительный запах выпечки, а в следующий миг «волчья стая» взяла Фини в плотное кольцо.

Как будто это кого-то волнует, подумала Ева. Она дала своей голодной братии еще пару минут на то, чтобы растерзать пирог, а сама тем временем допила кофе.

– Всем занять свои места, – приказала она. – И, ради бога, вытрите физиономии, они все в крошках. Если у вас еще имеется хотя бы минимальный интерес к расследованию, будем считать, что брифинг начинается. Нам удалось установить связующее звено между Коллуэйем и культом Красного Коня.

Ева выждала еще пару секунд, пока все рассядутся, после чего кивнула Пибоди.

– Джина Макмиллон, – начала она, когда на экране возникло фото. – Биологическая бабка Коллуэйя. На этом фото ей двадцать три года. Перед вами удостоверение личности, выданное ей, согласно всем документам, до того, как она бросила мужа и вступила в секту. В период ее пребывания там она родила девочку. В свидетельстве о рождении отцом ребенка значится муж Джины, однако само оно было выдано спустя полгода после появления дочери, которую назвали Карлин Макмиллон. В возрасте полутора лет Карлин была похищена, после чего ее след потерялся. Ее так и не нашли. Тем не менее…

На экране возникла новая картинка.

– Это компьютерная реконструкция внешности Карлин в возрасте двадцати одного года. А вот это – фото с удостоверения личности Одри Хаббард Коллуэй в этом же самом возрасте. Свидетельство о рождении Одри Хаббард – фальшивка, выданная сводной сестре Джины, Тессе, и ее мужу Эдварду, уехавшим из Англии, когда ребенку было примерно четыре года. В Америке они поселились в Джонстауне, штат Огайо. Позднее Одри Хаббард вышла замуж за Рассела Коллуэйя. У них родился сын, Льюис.

– Вот вам и нужная ниточка, – буркнул Бакстер.

– Причем сразу несколько. Уильям Макмиллон подал на развод и дал письменные показания. В качестве причин названы уход жены из семьи, секта и, что показательно, Мензини. Если только Макмиллон не лжет, дата показаний и дата, указанная в свидетельстве о рождении, исключают вероятность того, что он был биологическим отцом ребенка.

– Он взял жену назад, – резюмировал Бакстер, – вместе с дитем. Он кто, святой или чокнутый?

– Можешь выяснить. Даю вам с Трухартом задание это сделать. Отыщите тех, кто знал его и жену лично. Макмиллон значится убитым вместе с женой во время нападения на их дом. Тогда же был похищен и ребенок. Мне нужны грязные подробности этого брака. Знакомые, как правило, бывают в курсе таких вещей, хорошо их помнят.

– Рейнеке, Дженкинсон, то же самое, но только по Хаббардам. Почему они сменили ребенку имя? Откуда взялось поддельное свидетельство о рождении? Почему они переехали?

– Может, им угрожал биологический отец девочки? – предположил Рейнеке. – И они решили увезти ее от греха подальше? Или же просто хотели начать все сначала?

– Лично я склоняюсь к первой версии. Вполне возможно, что они удочерили ее на законных основаниях или же подали на опекунство. Я не могу найти ничего, что говорило бы, что они пошли именно этим путем. Но почему нет? Хаббард был военным, капитаном в отставке. Его жена – ближайшая кровная родственница девочки, не считая деда с бабкой – отца и матери Джины. Кстати, бабушка до сих пор жива и живет в Англии. Добудьте мне их историю.

– Мне кажется, у нас с детективом Кэллендер кое-что есть, – сказала Тисдейл и посмотрела на коллегу. Та кивнула в ответ. – Мы собрали разнообразные данные по культу Красного Коня. Впрочем, большая их часть из разряда городского фольклора. Свое основное внимание мы сосредоточили на Мензини и сумели обнаружить несколько донесений на него и фото. Все они относятся к периоду, предшествующему его аресту.

– Эти данные при мне, и я могу вывести их на дополнительный экран, – добавила Кэллендер.

– Займитесь. И пока она готовит их для нас, я продолжу свой отчет. Дальнейшее расследование выявило привычку Коллуэйя навещать родителей, которые теперь живут в Арканзасе, в среднем раз в год. Так было до недавнего времени. Потому что в этом году он ездил туда несколько раз. Кроме того, мы ознакомились с финансовыми документами с места его работы. Так вот, за их недавний совместный проект Кэттери удостоился более щедрой премии, нежели Коллуэй, хотя именно он был инициатором этого проекта. Кэттери лишь его завершил. Кроме того, он был первым в очереди на повышение. Деньги и должность – вполне правдоподобный мотив.

– Готово, лейтенант, – доложила Кэллендер.

– Включай картинку, – распорядилась Ева.

– Изображения зернистые, нечеткие. Я была вынуждена их почистить. Если нужно, могу еще раз. Перед вами фото из блога лондонской «Дейли мейл». На нем можно видеть Мензини, который проповедует группе людей после пожара в Восточном Лондоне. Женщина справа от него, по всей видимости, его последовательница. Больше о ней ничего не известно.

– Увеличь картинку! – попросила Ева и шагнула ближе к экрану. – Волосы перекрашены в рыжий цвет, но заметно длиннее. Все совпадает. Перед вами Джина Макмиллон.

– Есть еще одно фото. – Кэллендер вывела на экран новое изображение. – Тут она уходит с какой-то тусовки. Что-то подсказывает мне, что она беременна.

– И снова с ней рядом Мензини. Сравни это фото со снимком с удостоверения личности.

– Фотографий Мензини периода Городских войн крайне мало. И что примечательно, на двух фото рядом с ним эта женщина.

– Думаю, что он окажется биологическим отцом Одри Хаббард.

– Согласна, – ответила Тисдейл с блаженной улыбкой.

– Данные по его ДНК наверняка где-то сохранились. У БВБ они точно есть.

– Постараюсь их добыть.

– Мать девочки и ее сводная сестра мертвы, но сведения об их ДНК наверняка найдутся. Бабушка до сих пор жива. Осталось только найти данные по Мензини. Вот и начните их поиски, Тисдейл. А пока вы будете этим заниматься, я хочу, чтобы в Нью-Йорк для допроса доставили родителей подозреваемого.

– Думаю, это возможно.

– Также поручаю это вам.

С этими словами Ева вытащила коммуникатор и зачитала текстовое сообщение:

– Объект наблюдения выходит из дома. В деловом костюме, с «дипломатом» в руке. Мы продолжим за ним слежку. Но прежде чем мы арестуем его, я бы хотела поговорить с его родителями.

– В таком случае я займусь этим прямо сейчас.

– Я также хочу, чтобы, пока они будут лететь в Нью-Йорк, в их доме был проведен обыск.

Тисдейл вопросительно выгнула бровь:

– Надеюсь, вы понимаете, что, несмотря на собранные нами данные, ничего криминального в них нет. Кто выдаст вам ордер на обыск дома законопослушных граждан лишь на основании голословных утверждений? Согласитесь, что никакой прямой связи с культом Красного Коня и тем более с совершенными преступлениями мы не имеем. Так что получить ордер будет нелегко.

– Наверняка должна иметься причина, вынудившая его съездить туда несколько раз в течение последних месяцев.

– Согласна. Но дом, о котором идет речь, принадлежит престарелой паре законопослушных граждан. Тем не менее я сделаю все от меня зависящее, чтобы убедить начальство и судью, что речь идет о безопасности граждан.

– Отлично. Фини, все, что Рорк нарыл по Джине Макмиллон, записано на диск. На большее у него не хватило времени.

– Хорошо, я начну с того места, где он закончил. Наверняка найдется что-то еще.

– Это касается всех присутствующих. Мне нужно знать все о наших действующих лицах, включая даже такие вещи, как размер обуви. Уточняю, к двенадцати часам. Так что пошевеливайтесь.

– Стоун, что у нас по веществам?

– Я обнаружила новый источник «Зевса», что наверняка вас обрадует. Но, увы, связи с нашим случаем нет. По ЛСД ничего, но я не оставляю попыток. Я также навела справки по Кристоферу Лестеру. Никаких официальных случаев приобретения веществ, необходимых для изготовления смеси, в его лаборатории не зафиксировано. По крайней мере, в последние два года, к которым я получила доступ.

– Поняла, продолжайте в том же направлении.

– Лейтенант, мне кажется, у него есть легальный источник, лаборатория или дистрибьютор. Иначе как он мог добыть вещество, если на улице ЛСД не купить. У него наверняка есть связи.

Стоун умолкла и вопросительно посмотрела на Еву.

– Коллуэй? Но ведь он не уличный пацан. Он солидный джек. За ним не водится ничего такого, чтобы указывало на его связи с улицей. Какой-то фраер хочет купить наркоты, для себя или для других целей? Да ведь это сразу бы выплыло наружу. Он был бы вынужден искать тайные каналы, в том числе и за пределами страны. Да что там – планеты! Но разве мы об этом слышали? Ничегошеньки.

– Согласна, – встряла в разговор Тисдейл. – Добавьте к этому, что опыта по части химии у него нет. Даже если скрупулезно следовать формуле, все равно нужен кто-то, кто подсказал бы, как это делается, какое оборудование нужно, как обращаться с ингредиентами. Это вам не школьные опыты, и я сильно сомневаюсь, что без профессионального руководства он сумел бы получить вещество.

– Что отсылает нас назад, к химику. Стоун, побеседуй еще разок с Кристофером Лестером. Вдруг у него найдутся мыслишки по поводу того, где Коллуэй мог разжиться ингредиентами. Узнай, какие лаборатории есть поблизости, потому что закупался он явно в Нью-Йорке. Должна же быть какая-то связь. Найди ее.

– Слушаюсь.

– Рассел Коллуэй по профессии медик, хотя в настоящее время фермер. Возможно, у него имеются источники или же опыт в этой области. На фермах применяют химикалии. Кэллендер, постарайся найти что-нибудь интересное. Вдруг Коллуэй в последние месяцы приобретал какие-нибудь странные химикаты?

– Поняла.

– Доктор Мира, хочу с вами переговорить. Пибоди, поручаю тебе глубже копнуть финансы Коллуэйя. Проверь, не получали ли они посылок от бабушки из Англии, не делали ли странных покупок у дистрибьюторов химикалий.

Раздав поручения, Ева дождалась, когда конференц-зал опустеет.

– В этом деле сплошные «если», – сказала она доктору Мире. – И я хотела бы, чтобы вы на них посмотрели. Начнем с того, знала ли Одри Хаббард о том, кто она такая на самом деле, кто ее настоящие родители. Делилась ли своей историей с сыном, есть ли в его поведении нечто такое, что дало основания, подозревать, что он в курсе прошлого матери?

– Все зависит от того, как была преподнесена информация. Судя по имеющимся данным, у Льюиса Коллуэйя было в целом нормальное детство, хотя, будучи подростком, он был вынужден привыкать к новому окружению, так как семья часто переезжала с места на место. Он по натуре одиночка. Добавьте к этому, что в годы, когда идет формирование личности, вас несколько раз вырывают из привычной обстановки, лишая возможности завести друзей, узнать, что такое дружба. С другой стороны, за ним не числится никаких грубых нарушений дисциплины, не говоря уже о противоправных поступках.

– В том-то и дело. Обыкновенный подросток, обыкновенная семья. Но к чему все эти переезды с места на место? Потому, что у отца чесалась задница и он не мог усидеть на месте или же с парнем было что-то неладно?

– Неладно? – уточнила Мира.

– Ну да. Вел себя странно, вызывал подозрения. И родителям ничего не оставалось, как сняться с места и податься куда-то еще. Хаббарды тоже это сделали – правда, всего один раз. Снялись с места, переехали, начали жизнь с чистого листа. Интересно узнать ваше мнение.

С этими словами она подошла к доске и постучала по фотографии Коллуэйя.

– Он ничего не знал, потому что его мать тоже не знала или же предпочла держать его в неведении. Неожиданно ему что-то становится известно. Он натыкается на какую-то информацию, или же кто-то находит его и говорит нечто такое, что вызывает у него новые вопросы. Он возвращается, пытается найти на них ответы.

Ева поочередно постучала по снимкам Джины Макмиллон и Мензини.

– Одиночка по натуре, не имеющий ни друзей, ни постоянной подружки, которого постоянно обгоняют по служебной лестнице, отчего сам он, похоже, надолго застрял на ее нижних ступеньках, – как он, по-вашему, поступил бы в подобной ситуации?

– Вы считаете, что он узнал, что Мензини его дед и это подтолкнуло его к убийствам? Стало своего рода оправданием?

– Да, чтобы, прибегнув к испытанному дедом методу, заявить о себе, отомстить обидчикам, как вольным, так и невольным. Возвыситься, переложив грязную работу на плечи других. Ибо сам он выше этого. При этом он избавился от двоих коллег, которые, по его мнению, загораживали ему путь наверх. Агрессия, которая до этого тщательно подавлялась, наконец нашла выход. Более того, получила оправдание. Вот кто я такой, вот кто мой предок! Наконец я это знаю.

– Из того, что нам известно, его родители – достойные люди.

– Этого мы точно не знаем. Пока. На сегодняшний день мы имеем отца, который на пару десятков лет старше матери и привык к тому, что его слово – закон. Мать, которая прожила всю жизнь, заботясь о других – сначала о родителях, затем о ребенке. Он вполне мог воспринимать это как слабость.

– Я воспринимаю это как выбор – такой, какой лично я никогда бы не сделала, но все же выбор. Если только ее не вынудили, что я и хочу выяснить. Только не думайте, будто, глядя на Коллуэйя, я вижу в нем себя. Боже упаси! Дурная кровь? Во мне она есть. Но это еще не повод, чтобы портить свою жизнь. И тем более не повод убивать. Согласна, во мне живет агрессия, но я умею направить ее в мирное русло. Обычно, – добавила она и пожала плечами. – Я должна обезвредить его, прежде чем он повторит попытку. Должна упечь его за решетку, потому что, стоит выпустить негодяя из поля зрения, он тут же возьмется за старое. Уж он точно найдет способ! И потому мне нужно понять его, чтобы знать, куда смотреть, и предотвратить трагедию.

– До тех пор, пока вы не поговорили с его матерью – кстати, я тоже хотела бы это сделать, – мы можем лишь строить предположения.

– Боюсь, у меня нет времени ждать, что скажет его мать, и ваши предположения – это то единственное, от чего я могу отталкиваться.

Доктор Мира вздохнула, посмотрела на изображения Коллуэйя и Одри, затем перевела взгляд на фотографию Мензини.

– В таком случае он знает. Как это стало ему известно, трудно сказать. Но мне кажется, что этот факт не оттолкнул его, не расстроил, не вселил тревогу. Наоборот, он окрылил, подарил силы и уверенность.

– Отлично, – кивнула Ева. – С этим уже можно работать.

– Он совсем не такой, как вы.

– Хотелось бы надеяться.

Мира отвернулась от доски и пристально посмотрела на Еву:

– Ну как, удалось достичь некоего уровня… душевного спокойствия?

– Трудно сказать. И вообще, мне сейчас не до этого. Я должна поймать убийцу. И пока не поймаю, не успокоюсь.

А ведь так и есть, подумала Ева. Она ощущала себя заведенной, готовой к действию.

– Но в целом все нормально. Краткая версия: мне приснился сон, про это… про Стеллу. Вы там тоже были, в роли второго плана. Дело кончилось тем, что я врезала ей в лицо. По-видимому, сказалась моя агрессивная натура. Зато какой кайф! Я как будто поставила точку. Раз и навсегда. Вижу ли я в нем себя?

Ева снова посмотрела на фото Коллуэйя:

– Да, я понимаю. Я могла пойти совсем по другому пути. Но я не пошла. Мне больше нравится тот, что я выбрала. И я довольна тем, кто я такая. Думаю, уже этого достаточно.

– Это прекрасно.

– Я врезала ей в лицо, – повторила Ева. – Стелле. Что вы про это скажете?

– Думаю, вас можно поздравить, – ответила доктор Мира и рассмеялась.

– Это что-то вроде «браво»?

– Да, но только не что-то вроде, а именно «браво».

– Вот и Рорк так подумал, – пробормотала Ева. – Как бы то ни было, я должна поставить в этой истории жирную точку. И для этого расскажу Пибоди, что случилось в Далласе. Раньше я избегала разговоров на эту тему, не была готова излить душу. А теперь могу. Потому что все это уже в прошлом. По крайней мере, я стараюсь оставить это там.

– Если потребуется моя помощь, не стесняйтесь.

– Знаю. Без вас одной мне ни за что не справиться. Даже сейчас мне нелегко об этом говорить, сложно об этом думать. Но мне уже гораздо легче, чем раньше.

– Вот и хорошо. А пока не буду вам мешать. Когда агент Тисдейл привезет сюда чету Коллуэй, а она непременно это сделает, я хотела бы присутствовать при разговоре. Или хотя бы понаблюдать со стороны.

– Мы вас обязательно пригласим.

Ева направилась прямиком к себе в офис, где проверила входящие сообщения. Большую их часть составляли запросы репортеров, пытавшихся не мытьем, так катаньем разжиться скандальной информацией. Их она, сопроводив краткими комментариями, перенаправила Киунгу.

А вот новые данные напомнили ей о том, какое количество мертвых тел находится в морге у Морриса, сколько их лежит на прозекторском столе, сколько лаборантов склонилось над окулярами микроскопов.

Впрочем, ничего принципиально нового она так и не нашла, лишь аккуратно добавила в папки данные по каждому опознанному и изученному телу.

После чего проверила, как ведется наблюдение. Коллуэй был у себя в офисе. Если только он не собрался устроить побоище в своем же отделе, в данный момент он не представлял никакой опасности.

Ева схватила с крючка пальто и отправилась к своим помощникам.

– Я так ничего и не нарыла по финансам, – пожаловалась Пибоди. – Коллуэйи живут по средствам. Доход пусть небольшой, но стабильный. За прошлый год никаких крупных сумм, но и никаких крупных трат. Не говоря уже о приобретении каких-то химикатов. Они пользуются лишь органикой.

– Что ж, на сегодня с нас хватит и этого. Я же хочу поговорить с женой Кэттери. Прощупать ее. Если будет время, мы сделаем это и в отношении Фишер, поговорим с ее соседкой по квартире.

– Я готова хоть сейчас, – заявила Пибоди. – У меня такое чувство, будто меня куда-то несет потоком новых данных, но вот только куда? Кстати, я поговорила с Мэвис, – добавила она, надевая на ходу пальто, пока они шагали к выходу. – Вчера вечером она никак не могла до тебя дозвониться и потому решила звякнуть мне.

– Мы разговаривали с ней сегодня утром.

– Они учат Белль плавать.

– Я наслышана об этом.

– А еще я поговорила с моими родителями, – добавила Пибоди, запрыгнув вслед за Евой в лифт. – Они страшно переживают. Сама понимаешь, какую бредятину они слышат с экранов. Я, как могла, постаралась их успокоить. А не то они точно бы запрыгнули в свой «караван» и прикатили в Нью-Йорк. В свое время они насмотрелись на Городские войны.

– Я как-то об этом не думала.

– Понятное дело, они были молоды и только-только вступали в жизнь, когда все это началось. Просто парочка романтиков-волонтеров. Они шили одежду, выращивали пищу для тех, кто в ней нуждался. Но по-настоящему в «горячих точках» они не были.

– Им крупно повезло.

– По словам отца, в то время он не слышал ни о каком Красном Коне. Об этой секте он узнал лишь позднее, из примечаний в книжке по истории. Про нее вообще мало кто слышал. Зато теперь о ней знают все.

Прежде чем войти в лифт, ведущий в гараж, Ева на минутку остановилась.

– В этом-то все и дело. По идее, это была страшная вещь, но с ней не только было покончено. Ее похоронили. Превратили в сноску в книжке для историков, а для остальных – молчок. Как говорится, шито-крыто. Зато теперь про нее знают все.

– Ты думаешь, он именно этого добивался?

– Думаю, что это самовлюбленный ублюдок и трус. Но это тоже фактор. Его дед, узнай о нем широкая публика, мог бы войти в историю как второй Гитлер. Потому что это тоже слава. А так ее у него отняли.

– Вот это да! Кому-то хочется быть внуком Гитлера?

– Тем, кто считает, что белым позволено все, сбрендившим самовлюбленным ублюдкам, не желающим прозябать в безвестности.

– Что ж, наверняка есть и такие, и все же…

– В тебе говорит романтик-волонтер, Пибоди. Большинство людей далеко не подарок. Более того, они этим гордятся.

Они сели в машину. Ева ввела в бортовой компьютер адрес Кэттери, а про себя подумала: может, рассказать Пибоди сейчас?

– Тебе будет полезно узнать, что было в Далласе.

– С Маккуинном?

– С его сообщницей. – С этими словами Ева вырулила из гаража. Да, наверно, ей будет легче излить душу, внимательно следя за дорогой. – Она тоже была далеко не подарок и страшно этим гордилась.

– То есть она была таким же отморозком, что и он. Если не хуже.

– Это точно, – согласилась Ева, чувствуя, как от этих слов внутри у нее все сжалось. Ладно, как-нибудь переживем. – Когда мы искали его сообщницу, мы прошерстили длинный список женщин, которые навещали его в тюрьме. Одна из них значилась как сестра Сьюзан. Что-то в ней показалось мне смутно знакомым. Я тогда подумала, наверно, я когда-то ее арестовывала или допрашивала. То же касалось и других ее личин. Все они будили во мне какое-то смутное чувство, но я, хоть убей, не могла понять, в чем дело.

Сгорая от любопытства, Пибоди придвинулась к ней ближе.

– Ты ее арестовывала.

– Наверно, это просто был знакомый типаж. Такое случается.

– Я тоже тогда так подумала. Но нет. Дело было не в этом. Ты читала отчеты. И знаешь, что мы обложили ее дом со всех сторон. Мы уже поджидали ее, когда она вышла на улицу, чтобы встретиться с Маккуинном. Помешала невезуха. Пацан на велосипеде, собачонка на тротуаре, откуда ни возьмись автомобиль. В общем, она попыталась от нас уйти.

– Эх, жаль, что меня там не было. Представляю, как ты на всей скорости неслась за ее фургоном! Ты тогда в нее врезалась?

– Пустяки, ничего страшного. – Немного крови и синяков, подумала Ева. Страшное было потом. – Ей досталось куда хуже моего. Никаких подушек безопасности в ее старой колымаге не было. Она же, садясь за руль, даже не подумала пристегнуться.

– Так ей и надо. Поделом. Заслужила.

– Я была зла как черт, – продолжала Ева. – И боялась, что во время погони она сумеет связаться с Маккуинном. Черт возьми, это значило бы, что мы упустим шанс взять его за мягкое место и тем самым спасти Мелани и ребенка. Я была готова придушить ее.

Ева вспомнила тогдашнюю ярость, хлеставшую фонтаном, словно кровь из открытой раны. А затем…

– Я выдернула ее из машины – плевать, что я перепачкаюсь в ее крови, – и резко развернула к себе лицом. Дурацкие розовые очки, криво сидящие на носу. Я сорвала их и посмотрела ей в лицо, заглянула в глаза. И тут же ее узнала.

От ее тона по спине Пибоди пробежал холодок.

– Этого в вашем докладе не было, – осторожно заметила она.

– Верно, не было. Потому что это не имеет ровно никакого отношения к этому случаю. Это личное. Когда-то ее звали Стелла. Она изменила глаза, перекрасила волосы, сделала пластику, но я все равно узнала ее. Я узнала Стеллу. Она была моей матерью.

– Матерь Божья! – ахнула Пибоди и прикрыла ладонью руку Евы. Такое легкое движение, хотя пальцы ее дрожали. – Ты уверена? Мне почему-то казалось, что ее уже давно нет в живых.

– На мне была кровь. Ее, моя. Я на всякий случай попросила Рорка провести тесты ДНК, хотя сама уже все знала. Я мало что о ней помню, она оставила меня с Троем, когда мне было года четыре. Может, пять. Точно не помню. Но того, что помню, достаточно.

– Думаю, что да. Но ей было наплевать.

– Но ведь…

– Пойми, Пибоди. У меня к ней никаких чувств. Да, ей было наплевать на меня. Для нее я была товаром, капиталовложением, от которого никакой выгоды, а одна лишь головная боль. Ее это не устраивало. Как-то так.

Тошнота отступила, ее место заняли злость и отвращение.

– А она тебя узнала?

– Нет. Какое ей было до меня дело? В ее глазах я была лишь копом. Я помешала им с Маккуинном провернуть очередное дельце. По моей вине она угодила в больницу. Я хотела упрятать ее за решетку. Наверно, мне следовало приставить к ней парочку охранников.

– Даллас, я читала отчеты. Ты все правильно сделала: надела наручники, приставила охрану. Когда она бежала из больницы, там дежурили полицейские.

– Она отказалась сообщить мне местонахождение Маккуинна. Ни по-хорошему, ни по-плохому. Я была вынуждена нажать на нее. Наверно, я перегнула палку.

– Прекрати! – оборвала ее Пибоди. – Ты все сделала как надо. Не будь ты уверена, что сможешь ее расколоть, ты бы наверняка попросила кого-нибудь сделать это за тебя. Но ты это сделала сама.

Слова Пибоди были очень даже кстати. Ева бессчетное количество раз прошлась по каждому своему шагу, по каждому решению, и ей казалось, что она сделала все, что могла.

– Я решила, что просто так ее не оставлю, что снова попробую загнать в угол. Я выждала какое-то время, дала ей шанс задуматься, чтобы затем повторить попытку. Но она успела бежать, отправилась к Маккуинну, и он ее убил.