Серебро и свинец аудиокнига. Книга:, «Серебро и свинец. Отзывы о книге

Вызовы к начальству – это неприятность уже сама по себе! А если вызов неожиданный? И срочный? Причем начальство не родное и близкое – непосредственное, – и даже не через одну ступень, а гораздо выше?

Все эти мысли вихрем проносились в голове у капитана ГБ Степана Киреевича Кобзева, когда он поднимался по ступенькам самого «высокого» в столице дома. Как шутили препровождаемые сюда острословы: «Из кремлевских окон хороший вид на Красную площадь, а из лубянских – на Воркуту».

Не рассчитывал Кобзев оказаться здесь снова. По крайней мере, так скоро. Всего лишь три года прошло с тех пор, как он спустился по этим самым ступеням в качестве куратора проекта хи-хи на объекте ха-ха в пэ-я уго-го. Одним словом – в глубокой заднице. Чего-чего, а мест, куда можно было бы загнать проштрафившегося, на Руси всегда хватало. Спасибо уж и на том, что только в ссылку и даже звание прежнее сохранили. Не та нынче хватка. В прежние времена эхо от залпа затихало раньше, чем чернила на приговоре высохнуть успевали.

И вот – на тебе!

Кобзев в очередной раз старательно перебрал в уме все возможные причины вызова. Грешков за ним особых числиться не должно – в тихом захолустье, которое, откровенно говоря, представлял собой номерной городок, особо нагрешить было сложно, даже имея соответствующее желание. В могущие вдруг вскрыться происки враждебных разведок майор верил еще меньше, чем, например, в инопланетян и астральных духов – ибо последними усиленно занимались его соседи по городку и вроде бы даже достигли каких-то результатов. По крайней мере, более значимых в глазах руководства, чем успехи его подопечных.

Даже если какой-нибудь Джеймс Бонд и ухитрился бы проникнуть в городок, ознакомиться хотя бы с частью ведущихся там разработок и сообщить о них своим шефам – а на это, по мнению капитана, решился бы далеко не всякий психически нормальный разведчик, – встревоженное начальство, скорее всего, поспешило бы отозвать своего агента из страны, пребывание в которой так скверно сказалось на его душевном здоровье.

Но что же тогда? Что?! Что?!

Эта мысль продолжала яростно стучать в висках капитана все время, пока он шел по коридору, останавливался перед заветной дверью, суетливо поправлял галстук, делал глубокий вздох и, словно в прорубь, шагал навстречу хлынувшему из двери потоку солнечного света.

– Разрешите?

– Проходите, товарищ Кобзев.

Генерал-лейтенант КГБ Подгорных почти не изменился. Все тот же светло-серый пиджак, привезенный им в 69-м из Женевы – «или не тот, больно хорошо выглядит», подумал капитан, «кто его знает, может, он десяток таких костюмов приволок»: две сигареты в пепельнице у правого локтя – их всегда было либо две, либо три, и никому не удавалось засечь момент, когда в пепельнице была только одна сигарета, равно как и увидеть сам процесс генеральского курения. Злые языки судачили, что Подгорных просто-напросто, уходя, оставляет в пепельнице одну сигарету, а пепельницу прячет в сейф, подальше от уборщиков.

И все тот же тяжелый, холодом пробирающий душу взгляд.

Зато второго присутствующего в кабинете капитан увидеть никак не ожидал.

Конечно, официальных причин, по которым генерал-майор ГШ ГРУ Богданович не мог оказаться в кабинете высокопоставленного кагэбиста, не существовало. В конце концов, одно ведь дело делаем, общее. Но каждый чуть по-своему. И все дело в этом самом «чуть».

Да и не полагается вообще-то знать капитану, кто именно этот сухопарый генерал-майор с ранней сединой в висках. Чистая случайность, что именно ему поручили тогда в очередной раз проверить личные дела сотрудников одного зарубежного посольства. Тщательно проверить.

Тогда Богданович был еще только полковником.

– Мы тут с товарищем Богдановичем изучали представленные вашими подопечными материалы. И, приходится признать, сочли себя не совсем компетентными в данной области.

Ну, еще бы, подумал Кобзев, тут даже тучные стада экспертов не помогут, потому как та теория, на которой проект, собственно, и базировался, мимоходом обрушивала парочку других, почитавшихся ныне основополагающими. А какой же ученый будет рубить тот сук, на котором сидит? Только такой псих, как Дробов.

– Самих товарищей ученых мы решили не беспокоить, – продолжил Подгорных. – Поэтому пришлось вызывать вас, товарищ капитан. Вы, так уж получилось, единственный, кто может лично растолковать нам суть проводимых в институте разработок. Ну, и при этом ответить на ряд вопросов уже нашей с вами специфики.

– Я только прошу меня заранее извинить, товарищ генерал, за допущенные неточности, – сказал Кобзев. – Все-таки я не физик и в детали проекта вникаю в той мере, в какой это требуется для проводимых мною мероприятий.

– И хорошо, – слегка улыбнулся Подгорных. – Мы ведь с Глебом Александровичем тоже не дипломированные ядерщики. Тем более в такой специфической области.

Да уж, подумал Кобзев, более специфической, пожалуй, днем с огнем не сыщешь.

– Исходным толчком для начала работ, – оттарабанил гэбист заученно, – послужило предположение профессора Дробова о том, что наша вселенная имеет двенадцатимерную структуру. При этом n-мерный континуум может быть подвергнут преобразованиям…

– Стоп, – сказал Богданович. – Я прошу простить меня, но, товарищ Кобзев, нельзя ли объяснить мне, чугунной армейской башке, еще более наглядно. Без этих… преобразующихся континуумов.

Кобзев вздохнул.

– Человеческие органы чувств, – начал он, – рассчитаны на фиксацию четырех измерений. В стандартной координатной системе их обычно обозначают икс, игрек, зэт…

– Грубо говоря, длина, ширина и высота, – кивнул Богданович. – А четвертый?

– Время, – ответил Кобзев. – Координата Тэ. Мы умеем фиксировать время – с помощью часов, и даже перемещаемся в нем, правда, с постоянной скоростью и только в одном направлении. На самом деле, согласно расчетам профессора… – Кобзев осекся, сглотнул враз набежавшую слюну и продолжил: – Так вот, теория Дробова сводится к тому, что существуют еще и другие… координатные оси. И мы можем научиться их определять и даже перемещаться вдоль них.

Кобзев замялся, тщетно пытаясь припомнить еще какое-нибудь изречение профессора, хоть немного подходящее к данной ситуации. Припоминалось мало. Будучи в нормальном состоянии, профессор Дробов изъяснялся исключительно научной заумью, причем такой, что не то что у Кобзева, а и у научного контингента – минимум кандидаты, а в большинстве своем полные доктора – начинали закатывать шарики за ролики. Будучи же пьяным – а происходило это не так уж и редко, благо доступ к чистейшему медицинскому спирту был практически неограничен (среди сотрудников проекта уже успело родиться выражение «межизмерительная трубка», применяемая для наблюдений за, соответственно, межизмерительными процессами. Вмещал сей чудо-прибор ровно ноль запятая четыре литра спирта, который в ходе опыта благополучно испарялся в загадочной межизмерительной пустоте)… так вот, будучи в подпитии, профессор принимался орать на весь корпус русско-еврейско-украинские песни. Где он их нахватался, было известно только ему да богу, но никак не Кобзеву. Три раза прошерстив всю дробовскую родословную, он не обнаружил ни малейших следов не то что злосчастной национальности, но даже банальных татар. Профессор был настолько русским, что это казалось подозрительным.

Андрей Уланов

Владимир Серебряков

Серебро и свинец

Вызовы к начальству – это неприятность уже сама по себе! А если вызов неожиданный? И срочный? Причем начальство не родное и близкое – непосредственное,– и даже не через одну ступень, а гораздо выше?

Все эти мысли вихрем проносились в голове у капитана ГБ Степана Киреевича Кобзева, когда он поднимался по ступенькам самого “высокого” в столице дома. Как шутили препровождаемые сюда острословы: “Из кремлевских окон хороший вид на Красную площадь, а из лубянских – на Воркуту”.

Не рассчитывал Кобзев оказаться здесь снова. По крайней мере, так скоро. Всего лишь три года прошло с тех пор, как он спустился по этим самым ступеням в качестве куратора проекта хи-хи на объекте ха-ха в пэ-я уго-го. Одним словом – в глубокой заднице. Чего-чего, а мест, куда можно было бы загнать проштрафившегося, на Руси всегда хватало. Спасибо уж и на том, что только в ссылку и даже звание прежнее сохранили. Не та нынче хватка. В прежние времена эхо от залпа затихало раньше, чем чернила на приговоре высохнуть успевали.

И вот – на тебе!

Кобзев в очередной раз старательно перебрал в уме все возможные причины вызова. Грешков за ним особых числиться не должно – в тихом захолустье, которое, откровенно говоря, представлял собой номерной городок, особо нагрешить было сложно, даже имея соответствующее желание. В могущие вдруг вскрыться происки враждебных разведок майор верил еще меньше, чем, например, в инопланетян и астральных духов – ибо последними усиленно занимались его соседи по городку и вроде бы даже достигли каких-то результатов. По крайней мере, более значимых в глазах руководства, чем успехи его подопечных.

Даже если какой-нибудь Джеймс Бонд и ухитрился бы проникнуть в городок, ознакомиться хотя бы с частью ведущихся там разработок и сообщить о них своим шефам – а на это, по мнению капитана, решился бы далеко не всякий психически нормальный разведчик, – встревоженное начальство, скорее всего, поспешило бы отозвать своего агента из страны, пребывание в которой так скверно сказалось на его душевном здоровье.

Но что же тогда? Что?! Что?!

Эта мысль продолжала яростно стучать в висках капитана все время, пока он шел по коридору, останавливался перед заветной дверью, суетливо поправлял галстук, делал глубокий вздох и, словно в прорубь, шагал навстречу хлынувшему из двери потоку солнечного света.

– Разрешите?

– Проходите, товарищ Кобзев.

Генерал-лейтенант КГБ Подгорных почти не изменился. Все тот же светло-серый пиджак, привезенный им в 69-м из Женевы – “или не тот, больно хорошо выглядит”, подумал капитан, “кто его знает, может, он десяток таких костюмов приволок”: две сигареты в пепельнице у правого локтя – их всегда было либо две, либо три, и никому не удавалось засечь момент, когда в пепельнице была только одна сигарета, равно как и увидеть сам процесс генеральского курения. Злые языки судачили, что Подгорных просто-напросто, уходя, оставляет в пепельнице одну сигарету, а пепельницу прячет в сейф, подальше от уборщиков.

И все тот же тяжелый, холодом пробирающий душу взгляд.

Зато второго присутствующего в кабинете капитан увидеть никак не ожидал.

Конечно, официальных причин, по которым генерал-майор ГШ ГРУ Богданович не мог оказаться в кабинете высокопоставленного кагэбиста, не существовало. В конце концов, одно ведь дело делаем, общее. Но каждый чуть по-своему. И все дело в этом самом “чуть”.

Да и не полагается вообще-то знать капитану, кто именно этот сухопарый генерал-майор с ранней сединой в висках. Чистая случайность, что именно ему поручили тогда в очередной раз проверить личные дела сотрудников одного зарубежного посольства. Тщательно проверить.

Тогда Богданович был еще только полковником.

– Мы тут с товарищем Богдановичем изучали представленные вашими подопечными материалы. И, приходится признать, сочли себя не совсем компетентными в данной области.

Ну, еще бы, подумал Кобзев, тут даже тучные стада экспертов не помогут, потому как та теория, на которой проект, собственно, и базировался, мимоходом обрушивала парочку других, почитавшихся ныне основополагающими. А какой же ученый будет рубить тот сук, на котором сидит? Только такой псих, как Дробов.

– Самих товарищей ученых мы решили не беспокоить, – продолжил Подгорных. – Поэтому пришлось вызывать вас, товарищ капитан. Вы, так уж получилось, единственный, кто может лично растолковать нам суть проводимых в институте разработок. Ну, и при этом ответить на ряд вопросов уже нашей с вами специфики.

– Я только прошу меня заранее извинить, товарищ генерал, за допущенные неточности, – сказал Кобзев. – Все-таки я не физик и в детали проекта вникаю в той мере, в какой это требуется для проводимых мною мероприятий.

– И хорошо, – слегка улыбнулся Подгорных. – Мы ведь с Глебом Александровичем тоже не дипломированные ядерщики. Тем более в такой специфической области.

Да уж, подумал Кобзев, более специфической, пожалуй, днем с огнем не сыщешь.

– Исходным толчком для начала работ, – оттарабанил гэбист заученно, – послужило предположение профессора Дробова о том, что наша вселенная имеет двенадцатимерную структуру. При этом n -мерный континуум может быть подвергнут преобразованиям…

– Стоп, – сказал Богданович. – Я прошу простить меня, но, товарищ Кобзев, нельзя ли объяснить мне, чугунной армейской башке, еще более наглядно. Без этих… преобразующихся континуумов.

Кобзев вздохнул.

– Человеческие органы чувств, – начал он, – рассчитаны на фиксацию четырех измерений. В стандартной координатной системе их обычно обозначают икс, игрек, зэт…

– Грубо говоря, длина, ширина и высота, – кивнул Богданович. – А четвертый?

– Время, – ответил Кобзев. – Координата Тэ. Мы умеем фиксировать время – с помощью часов, и даже перемещаемся в нем, правда, с постоянной скоростью и только в одном направлении. На самом деле, согласно расчетам профессора… – Кобзев осекся, сглотнул враз набежавшую слюну и продолжил: – Так вот, теория Дробова сводится к тому, что существуют еще и другие… координатные оси. И мы можем научиться их определять и даже перемещаться вдоль них.

Кобзев замялся, тщетно пытаясь припомнить еще какое-нибудь изречение профессора, хоть немного подходящее к данной ситуации. Припоминалось мало. Будучи в нормальном состоянии, профессор Дробов изъяснялся исключительно научной заумью, причем такой, что не то что у Кобзева, а и у научного контингента – минимум кандидаты, а в большинстве своем полные доктора – начинали закатывать шарики за ролики. Будучи же пьяным – а происходило это не так уж и редко, благо доступ к чистейшему медицинскому спирту был практически неограничен (среди сотрудников проекта уже успело родиться выражение “межизмерительная трубка”, применяемая для наблюдений за, соответственно, межизмерительными процессами. Вмещал сей чудо-прибор ровно ноль запятая четыре литра спирта, который в ходе опыта благополучно испарялся в загадочной межизмерительной пустоте)… так вот, будучи в подпитии, профессор принимался орать на весь корпус русско-еврейско-украинские песни. Где он их нахватался, было известно только ему да богу, но никак не Кобзеву. Три раза прошерстив всю дробовскую родословную, он не обнаружил ни малейших следов не то что злосчастной национальности, но даже банальных татар. Профессор был настолько русским, что это казалось подозрительным.

, Андрей Уланов

Отзывы о книге:

Достоинства: Интересное начало Недостатки: Книга ощущается как легкая по началу, а оказывается чернушной. Много смертей. Излишне политическая - противостояние ссср и сша. Да согласен, перегибов было много и с той и с другой стороны. Меня это покоробило немного. Слишком много героев, запутался в именах и кто это кто. Земляне показались какими то сопляками, которые без огнестрела ничего не могут. Америкосы может и так, но наши...не уверен. Комментарий: В общем на любителя. Что плохая книга сказать не могу, но во мне ключевого читателя не нашла

Ермолин Дмитрий Сергеевич 0

См. также в других словарях:

Ср. благородный металл, ценный крушец, который не тускнет на воздухе (не окисляется), плавится удобно, обрабатывается холодною ковкой, тянется, плющится, идет на щегольскую посуду, украшенья, и в чеканку денег; по мягкости своей, он требует… … Толковый словарь Даля

Свинец - (Lead) Металл свинец, физические и химические свойства, реакции с другими элементами Информация о металле свинец, физические и химические свойства металла, температура плавления Содержание Содержание Происхождение названия Физические свойства… … Энциклопедия инвестора

У этого термина существуют и другие значения, см. Серебро (значения). 47 Палладий ← Серебро → Кадмий … Википедия

Муж. крушец, металл, один из самых мягких и веских, цветом посинее олова; встарь зывали его оловом, откуда и поговорка: слово олово, ·т.е. веско. В Васильев вечер лить олово, свинец, воск. Ружейные пули свинцовые. Свинцовая руда всегда… … Толковый словарь Даля

Серебряные руды. Способы сухого пути. Получение веркблея. Обессеребрение веркблея: паттинсование и обессеребрение цинком. Обработка богатой цинковой пены. Трейбование. Рафинирование серебра. Способы мокрого пути. Электролиз. Серебряные руды.… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Содержание: Свинцовые руды. Типы свинцовых плавок. Плавка в отражательных печах. Плавка в горнах. Обжигание и плавка в шахтных печах. Печи. Осадительная плавка. Плавка окисленных продуктов. Рафинирование свинца. Свинцовые руды. Материалом для… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Серебро - (Silver) Определение серебра, добыча серебра, свойства серебра Информация об определении серебра, добыча серебра, свойства серебра Содержание Содержание История Открытие. Добыча Названия от слова Возможна нехватка серебра и рост История столового … Энциклопедия инвестора

Нца; м. 1. Химический элемент (Pb), тяжёлый мягкий ковкий металл синевато серого цвета (применяется в производстве аккумуляторов, защитных оболочек от вредных излучений, в типографском деле и т.п.). Добыча свинца. Сплав свинца с сурьмой. Плавить… … Энциклопедический словарь

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

- (Plumbum, Plomb, Blei, Lead; хим. знак Pb) C. известен в глубокой древности, что объясняется легкостью выделения С. из его соединений, при довольно значительном распространении С. в природе. Изредка встречается в самородном состоянии, напр. в… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Серебро - для экономич. развития Афин большое знач. имели серебр. копи в Лаврии, активно разрабат. с кон. 6 в. до н.э. (чеканка монеты малого достоинства). Приблизит. в то же время начали чеканить монету также и финикийцы. Для этого они использ. С … Древний мир. Энциклопедический словарь

Серебро - Для экономич. развития Афин большое значение имели серебряные копи в Лаврии, активно разрабатываемые с конца 6 в. до н. э. (чеканка монеты малого достоинства). Приблизительно в то же время начали чеканить монету также и финикийцы. Для… … Словарь античности

ГОСТ 26880.1-86: Свинец. Атомно-абсорбционный метод анализа - Терминология ГОСТ 26880.1 86: Свинец. Атомно абсорбционный метод анализа оригинал документа: 5.2. Измерение атомной абсорбции Измеряют атомную абсорбцию меди, серебра, висмута, железа, цинка, сурьмы в пламени ацетилен воздух, атомную абсорбцию… … Словарь-справочник терминов нормативно-технической документации

Минерал состава PbTe (61,78% свинца, 38,22 теллура), содержит также и серебро; правильной системы. Тв. 3 3,5. Уд. вес 8,1 8,2. Цвет оловянно белый с желтою побежалостью. В азотной кислоте легко растворяется. Редок. Известен в Заводинском руднике… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Серебро и свинец

(Пока оценок нет)

Название: Серебро и свинец

О книге Андрей Уланов, Владимир Серебряков «Серебро и свинец»

От «первого отдела» режимного объекта до волшебной страны, населенной мифологическими созданиями, всего один шаг. И не надо думать, что это шаг в психушку – это Шаг в параллельный мир. Именно его предстоит сделать свежеиспеченному майору КГБ Степану Кобзеву, заслуженно включенному в состав ограниченного контингента советских войск. Именно ему предстоит убедиться в том, что противостоять магическим способностям аборигенов чужого мира посложнее, чем военной мощи армии вероятного противника, которому тоже не терпится насадить свободу и демократию в параллельном пространстве.

На нашем сайте о книгах lifeinbooks.net вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу Андрей Уланов, Владимир Серебряков «Серебро и свинец» в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Ясно, почему авторы решили перенести действие в недалекое прошлое. «Олимпиада еще и не начиналась, – напомнил Вяземский. – И, судя по тому, как мы здесь застряли, она кончиться успеет, прежде чем нас отсюда выведут» - значит лето 80 года. Нужно было вновь противопоставить Восток и Запад, хотя мы и сейчас с США «в контрах» похлеще, чем во времена холодную войну. Потому что – исподтишка и тайно. Как на коммунальной кухне – то мы им в кашу плюнем, то они нам в чайник написают. Так что перенос во времени, произведен, видимо, «для пущей занятности» (ведь нельзя же подозревать авторов в обостренном «чувстве самосохранения», и преклонении перед нынешней властью). А так: и «дорогие товарищи друиды…», и прочие закидоны «Софьи Власьевны». Но вот только опять это набившее оскомину разделение: у нас – разведчики, у них – шпионы, мы – интернационалисты, они – интервенты. А если что – виноваты политуправленцы и гэбисты. И только они могут снюхаться с бандитами. Грубовато. Не только они. Но у американеров козлы – все, а у нас - некоторые. Что для нас норма, для них – редчайшее исключение. «Мальчишу-Плохишу: бочку варенья, корзину печенья, а сгущенного молока – по двадцать четыре банки в сутки!».И – старые анекдоты: «Слава КПСС – это не еврей», «кого надо – того и убили», «вы офицер, или где?».

Вывод. Прогрессорство не нужно, вредно и опасно. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Лишь разумные свободны. Париж стоит мессы. При хорошей жене и мужчина может стать человеком. Еврей всегда еврей.

И все-таки был ляп. Не мог. НЕ МОГ. Солдат Советской Армии образца 1980 г., если он не с гор за солью спустился и не выпал из чума, забыть фамилию Зои Космодемьянской. Только вместе со всей памятью и головой.

Книга в целом напоминает пазл, составленный целиком из расхожих стереотипов, сюжет и персонажи - без каких-либо претензий на оригинальность. Но читается легко и впечатления после себя оставляет сугубо положительные. Далеко не самый худший способ убить несколько часов.

Книга заставляет по другому посмотреть на мир фэнтези. Задуматься, что может существовать мир, где технология не развилась и ее развитие в принципе не возможно. Красиво описано столкновение мира фэнтези, не технологического с нашим миром. Американцами, как всегда махающими кулаками и считающими себя круче всех (в книге правильно описан характер американских отношений к другим народам), и "наши" сов.воины.. которых послали строить социализм.

И мало кто задумывается, что Серебрянная Империя существует с таким "феодальным строем" уже не одну тысячу лет.